– Нам с Тедди надо бы переменить обстановку, – объяснила она. Вошел Хейверфорд с подносом, на котором стояли кофейные чашки, и опять беззвучно исчез.

– Как сейчас Тедди?

Том оглядывался вокруг. Роскошный дом, и трудно понять, жалко Мариэлле покидать его или нет. Но вот она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. На ее лице не было сожаления. Просто она не могла больше здесь оставаться.

– С ним все хорошо. Бывает, снятся страшные сны по ночам. И он не любит говорить о том, что с ним произошло.

– Его можно понять.

Том, так же как и Мариэлла, знал, что пережитое навсегда оставит на Тедди отпечаток. А ведь он до сих пор не знает, что похищение организовал его родной отец. Мариэлла не собиралась рассказывать об этом ребенку, и Том мысленно одобрил ее, но не удивился, потому что на суде успел составить представление о характере этой женщины.

Сейчас она казалась очень спокойной и даже покорной. В ее облике сквозило тихое счастье.

– А вы? – мягко спросил Том, глядя на нее. – У вас‑то как дела? Голова больше не болит?

Она улыбнулась в ответ. Действительно, после суда головные боли совершенно перестали мучить ее. Впервые за много лет она чувствовала себя абсолютно здоровой. Теперь ей казалось, что ее подвергли суровому испытанию, но вот оно закончилось, и сил стало больше.

– Я в порядке.

Она хотела поблагодарить Тома за его участие к ней на суде, но не знала, как это сделать. Сейчас она старалась не думать, как он красив в своем белом костюме, и наконец повернулась, чтобы что‑то поправить на столе.

– Мариэлла… – Том давно знал, что ему придется это сказать. И ему не хотелось, чтобы она уехала из города, так и не поговорив с ним. – Я… Я бы хотел вам иногда звонить, когда вы будете в Вермонте., .

Она взглянула на него расширенными от удивления глазами и подумала, не представляет ли он теперь, чего доброго, интересы Малкольма. Но Том заметил, что в ее глазах промелькнул испуг, и слегка коснулся ее руки, желая успокоить ее.

– Я, наверное, неясно говорю… У меня мысли путаются… – Он смутился, как мальчишка, и Мариэлла рядом с ним казалась совсем девочкой. – Я уже давно ни с кем ни о чем таком не говорил…

Да, по правде говоря, он давно не встречал ни одну женщину, которая так бы его заинтересовала. Она чем‑то очень напоминала ему покойную жену. Хотя Мариэлла совсем другая. Мариэлла – самая цельная личность из всех женщин, каких он когда‑либо знал. У нее поразительный характер. И ей так не везло целых десять лет… Том надеялся, что сможет переменить ее участь, когда она вернется из Вермонта.

– У вас в Вермонте будет телефон? Он все еще топтался ла месте, не решаясь завести разговор о ее будущем. Вдруг Мариэлла рассмеялась. Должно быть, она поняла его, хоть это и показалось ей маловероятным. Он всегда выглядел таким деловым, бесстрастным, и вдруг оказалось, что под невозмутимой оболочкой скрывается совсем иной Том Армур.

– Наверное, будет общий на несколько домов.

– Отлично, значит, ваши соседи не будут скучать, – улыбнулся он. – Я постараюсь выдумать какой‑нибудь предлог, чтобы позвонить вам.

Оба уже поняли, что не надо никаких предлогов. В последние месяцы Мариэлле слишком часто звонили по делу, сообщали какие‑то новости. Она надеялась, что вдалеке от Нью‑Йорка наконец‑то настанет долгожданный покой.

Начался разговор о деревенской жизни. Мариэлла должна провести в Вермонте всего несколько месяцев, до начала суда над Малкольмом. Потом они с Тедди вернутся в Нью‑Йорк, и она снимет квартиру. Завтра они уедут, а Хейверфорд покинет дом. И когда они вернутся, все пойдет по‑другому. Впрочем, она ни о чем не жалеет.

– Вам не покажется, что я слишком тороплюсь, если… – пробормотал он, запинаясь, как школьник, отвечающий урок, – когда вы вернетесь… я… мы с вами…

Он почти застонал.