Верно, теории отрицали возможность введения пси‑сутей от разумных существ животным.

“Что ж, тем больше шансов, что хоть с этим делом я сегодня развяжусь, – с надеждой думал сейчас Звездарик. – И от этой… или от этого? – избавлюсь”. Он без симпатии покосился на Лили. Она тогда так и не появилась в отделе, допрос провели без нее. Начальник отдела затем ввел ее в курс в самых общих чертах: похоже, мол, нашли.

Однако Семен Семенович сознавал, что понимает в этой истории далеко не все. Особенно его угнетала все более обнаруживаемая многогранность личности лучшего донора: он, оказывается, и Характер МПШ в руках держал (где раздобыл, как?!), и Васю Долгопола, подпоив, вывел на хазу (опять‑таки: зачем? завалить конкурентов?) и под выстрелы. И сам как в воду канул. Не жил он никогда в седьмом корпусе на Кобищанах, это сразу и установили.

2

Машина затормозила у аккуратного домика с двускатной черепичной крышей, глядевшего на улицу тремя вымытыми окнами; из‑за занавески в крайнем выглянуло и тотчас скрылось чье‑то лицо. Открывая дверцу, Звездарик взглянул на сыщикессу: лик ее отвердел, в прицельно сощуренных Глазах был кинжальный блеск. Подумал: “Ох, нельзя ее к детям!” Склонился к Мегре:

– Порфирий Петрович, велите ей остаться. Наломает там дров… Тот кивнул, властно объявил Лили:

– Мадемуазель, вы остаетесь здесь. Перекроете выход на улицу. В случае перестрелки во дворе или доме присоединитесь к нам.

– Слушаюсь, эксцеленц! – та щелкнула каблучками модельных краг. – Желаю успеха!

Семен Семенович и комиссар вошли в калитку. Двор был большой, заросший травой; в глубине находился дощатый сарай с мшисто‑зеленой крышей, заметно просевшей посередине; за ним, над самым обрывом, старый развесистый клен. К толстой горизонтальной ветви его были привязаны две веревки, соединенные внизу короткой доской. На ней, покачиваясь, сидел и читал книгу мальчик – спиной к вошедшим. Рядом грелись на солнышке две рыжие дворняги; при виде людей они визгливо залаяли и скрылись за сарай.

– Здравствуй, Фима! – сказал Звездарик, подойдя.

– Здравствуйте,–мальчик слез с качелей, смотрел на обоих:

он был темноволос, круглолиц, широкоскул, с большими грустными глазами в пушистых ресницах, чуть курнос; одежду его составляли короткие серые штаны на помочах крест‑накрест, синяя тенниска и сандали. – А откуда вы знаете, как меня зовут?

– Нам твой дядя сказал, – Семен Семенович вспоминал тот детский голос по телефону, сравнивал: он или нет? Обесцвечивают голоса телефонные аппараты. – Мама дома?

– На работе…– Фима вовсю рассматривал комиссара, у него поднялись и выгнулись темные брови. – Ой, я вас видел в кино по телику! Вы там в роли Мегре, правда ж?

– М‑м… не совсем, – ответил тот, закуривая трубку. – Точнее, совсем нет. Это артисты кино играют мою роль.

– Так покажи нам, мальчик Фима, свою лабораторию‑амбулаторию, в которой ты играешь во всучивания, – без околичностей предложил начальник ОБХС. – Наслышаны мы уже о ней.

– Пошли, – без смущения сказал ребенок и направился к дому; детективы двинулись за ним. – Только у меня не лаборатория, а так, технический уголок “Сделай сам”. А это как будет считаться: что вы меня уже накрыли, да?

Он играл не просто во всучивание, понял Звездарик, а в незаконное всучивание – по примеру дяди и его друзей.

– Нет, – ответил он, – что ты, Фимочка, мы маленьких не обижаем. Покажешь нам, что у тебя есть и ладно.

“Технический уголок” Фимы занимал половину застекленной веранды.