– Вас понял, Лукович! – весело гаркнул начотдела. – Не упускай, сейчас будем.

Вася сложил передатчик, сунул в карман, наддал. Спиридон Яковлевич в трехстах метрах впереди тоже наддал, свернул через лужок для травяного хоккея к ограде парка. Оба были рослые, длинноногие – бежали хорошо.

…Они встретились на набережной, неподалеку от автомоста. Долгопол прогуливался, наслаждаясь ясным утром начала июля, любовался видами, но при всем том не отдыхал, а патрулировал. Был, так сказать, при исполнении. И даже в спецкостюме, поскольку до момента поимки С. Я. Математикопуло‑Сидорова в ОБХС была объявлена непрерывная готовность № 1 для всех сотрудников – от выхода из дома и до возвращения домой. Тем не менее красоты летнего утра размягчили Васю, и, столкнувшись чуть ли не носом к носу с давним знакомцем, он растерялся.

Спиридон Яковлевич стоял у парапета, курил, любовался рекой. Затем бросил сигарету, направился в сторону пси‑башни. Тут на него и натолкнулся Долгопол. Одет забулдыжный Донор на сей раз был вполне прилично: тонкий свитер, в меру обтягивающий грудь, светлые спортивные брюки; на ногах белые туфли с дырочками. Он был причесан, выбрит и попахивал хорошим одеколоном.

– Привет! – сказал Вася, улыбаясь. – Вот так встреча!

– Доброе утро, – тот взглянул бегло и равнодушно. – Простите, не имею чести вас знать, – и попытался пройти.

Голос был прежний, пропойно‑сиплый, но облагороженный иными интонациями.

– То есть как это не имеешь чести? Очень даже имеешь, – Долгопол ухватил Спирю за руку. – А с кем мы по погребкам шатались, про четыре зуба пели? Кто меня на Кобищаны отвел?!

– Извините, – тот резко вырвал руку, – подите проспитесь! Всякий хулиган…– и быстро пошел вперед.

– Это я‑то хулиган? Нет, постой! – Вася двинулся за ним.

Но Спиря бегом метнулся через проезжую часть – прямо перед лавиной машин, которым светофор как раз дал зеленый свет, помчал в сторону парка. Так он выиграл свои триста метров.

Донор добежал до ограды и спортивно, в два движения перемахнул через высокую решетку с остриями. “Гляди‑ка, – поразился Долгопол, – будто и не алкаш”. Сам он уже вспотел.

Позади на аллее послышался рык машины и сигнал. Вася оглянулся: в открытом “козлике” подкатывали свои – Мегре на заднем сиденье, Семен Семенович рядом с водителем. Начотдела уже впрягся в реактивный ранец, затянул широкий пояс, застегнул крест‑накрест тяжи. Как только машина сравнялась с Долгополом, крикнул:

– Где?

Вася указал. Звездарик, не дожидаясь, пока водитель затормозит, включил ранец сокращением грудных мышц. Струи сжатого воздуха вырвались с шипением из четырех дюз – две на поясе сзади, две впереди – и вознесли начальника Кимерсвильского ОБХС над деревьями. Он приложил руку козырьком против солнца:

– Ага, вижу! – И, набирая по параболе высоту, устремился к домам за парком.

Мегре тоже был в ранце; широкий пояс с дюзами едва сходился на его животе, сопла растопырились так, что другому человеку на сиденье места не оставалось. Комиссар вместо приветствия подмигнул Васе: молодец, мол, Лукович, я в тебя всегда верил! – склонился к рации, щелкнул тумблером, сказал в микрофон:

– Витольд Адамович, антенны радиоперехвата на “товсь!”. – Потом протянул Долгополу запасной ранец:– Облачайся, Вася. Теперь мы его возьмем.

Отданная Витольду команда была еще одним свидетельством всесторонней подготовки операции: учли возможность исчезновения сутей злоумышленника, его личности из тела тем же способом, как и у “убитого” на Кобищанах Долгопола.