— Работал не покладая рук, без отдыха и перерыва, — пожаловался он.

— Наверное, благодаря своей безотказности? — не без ехидства спросила Соренза.

— Возможно. Так я буду вознагражден за примерное поведение?

— Примерное поведение уже награда.

— Но не та, которую я ожидаю. Увидимся в восемь, Соренза. Пока.

Несколько секунд она стояла, уставившись на телефонную трубку. Сумасшедшая! И идиотка при том!

Без десяти восемь Соренза уже была причесана, одета и внешне выглядела абсолютно спокойной. Но ее колотил внутренний озноб, и, меряя шагами спальню, она тщетно приказывала себе успокоиться. Снова и снова подходила она к зеркалу, чтобы еще раз осмотреть себя, как будто до этого не провела перед ним два с лишним часа, накладывая макияж и украшая себя всячески.

Впервые в жизни Соренза зачесала волосы наверх, и теперь лишь несколько прядей спускались колечками по ее стройной шее. Немного теней и туши сделали глаза необычайно выразительными, а красный блеск для губ придал им чувственности и соблазнительности. Это было как раз то, что нужно.

Открытое, длиной до колен, платье из алого шелка выглядело, пожалуй, чересчур вызывающе, но так выгодно оттеняло светлую кожу и золотистый цвет волос, что Соренза все-таки решилась надеть его. Будучи скромной от природы, она никогда не осмелилась бы купить такое платье, даже зная, что оно ей к лицу, если бы не Изабелл, которая буквально заставила ее приобрести «эту находку» в одном из дорогих бутиков.

Сейчас, окинув себя в сотый раз оценивающим взглядом, Соренза улыбнулась и мысленно сказала своей кузине спасибо. Она выглядела умопомрачительно, сексапильно и элегантно в этом облегающем фигуру платье, которое дополняли алые босоножки на высоком каблуке и восхитительная серебряная сумочка…

Резкий звук дверного звонка заставил Сорензу оторваться от созерцания собственного отражения в зеркале. Она подошла к двери и, не посмотрев в глазок, открыла ее. На пороге стоял Николас. От волнения у Сорензы пересохло в горле, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы казаться веселой и беззаботной.

— Как ты прекрасна!

Он обворожительно улыбнулся и, прежде чем она успела что-нибудь ответить, заключил ее в объятия. Его губы нежно, но настойчиво касались ее лица, шеи, плеч, и эти ласковые поцелуи словно говорили о том, что он имеет на это полное право.

— Ты — предел всех моих мечтаний, — произнес Николас, наконец оторвавшись от нее.

— Всех? — хитро спросила Соренза, надеясь, что он не заметит дрожи в ее голосе. — А как же блондинки, рыжие и брюнетки?

Несколько секунд Николас молчал. Потом рукой коснулся ее волос.

— Сейчас у меня на уме только шатенка с серыми глазами. — Его взгляд скользнул по ее лицу. — С маленьким носом, пухлыми нежными губами, которые так и просят…

Дотронувшись указательным пальцем до его рта, Соренза заставила его замолчать.

— Знаешь, — сказала она, смеясь, — эти пухлые нежные губы только что оставили яркий отпечаток на твоих губах. Советую тебе вытереть их, перед тем выходить из дому.

Николас взял ее за руку и провел в гостиную.

— Еще один, последний, и я последую твоему совету…

На этот раз поцелуй длился дольше и был еще нежнее и восхитительнее. Он закружил Сорензу в водовороте страсти, она пылко отвечала на ласки Николаса, а ее тело сладострастно содрогалось от каждого его прикосновения. Все ее существо повиновалось импульсам, исходящим от него, и эта власть над ней отдавалась в ее душе болью и упоением одновременно. Каждое новое движение его разгоряченного тела приводило Сорензу в восторг, и, несмотря на увещевания разума, она ничего не могла с собой поделать.