Я прикрыла дверь, пошла на кухню.

Минимум мебели перестал меня удивлять. Видимо, хозяева квартиры изначально предназначали ее для сдачи, вот и не ломали голову над обстановкой. Девиз «только самое необходимое» смягчался новыми вещами хорошего качества. Очевидно, плата за жилье была здесь немаленькой.

Я по очереди открыла все шкафы, осмотрела все полочки. Ничего интересного. Только упаковка растворимого кофе на мгновение привлекла мое внимание. Этот сорт покупает мой муж. Пашка не любит возиться с молотым кофе. А из многочисленных сортов растворимого кофе этот ему нравится больше всего.

Я открыла холодильник, осмотрела пустые полки. Не за что зацепиться. Вообще не за что. Очень обидно. Такого страху натерпелась, и все зря!

Я вышла на лестничную площадку, заперла квартиру на все замки. Нужно узнать, кто тут хозяин и где он находится. А уже потом можно будет выяснить, кому квартира сдавалась. Значит, завтра я так и сделаю. Поговорю с соседями. Кто-нибудь что-нибудь знает, как же иначе? Зачем же существуют на свете соседи?

Размышляя о плане действий на завтра, я спустилась на свой этаж. И неожиданно наткнулась на Теплякова, подпиравшего стенку возле моей двери.

– Привет! – сказал он угрюмо.

– Что ты тут делаешь? – Я была крайне удивлена.

– Тебя жду. – Ванек нервно передернул плечами и тут же пошел в атаку: – А чего ты по чужим квартирам шастаешь?

Мне почему-то вспомнилась квартира Штефана, и я не сразу сообразила, что Тепляков имеет в виду. Наверное, поэтому так испугалась.

Ванек ткнул пальцем вверх:

– Слышал, как ты дверь запирала!

Я перевела дух. Только и всего? А я уже затряслась как заяц!

Несмотря на облегчение, я не сразу нашлась что ответить. Ну почему я так медленно соображаю?

Теплякова вдохновило мое молчание. Он оживился, придвинулся ко мне, подмигнул и без того косящим правым глазом.

– Давай, мать, колись! Любовника завела, пока муж в командировке? Удобно! Съемная хата прямо над головой, далеко ходить не нужно! И разговоров лишних не будет, домой-то к себе никого не водишь… Молодец!

Сердце билось гулко, как оловянный язык в колокольные стенки, но говорила я небрежно, даже кокетливо. Откуда что взялось – сама не знаю.

– Дурак ты, Тепляков, – ответила я. – Всех по себе не меряют. Соседи уехали отдыхать, попросили поливать цветы. Такая мысль тебе в голову не приходила?

Лицо Теплякова медленно вытянулось.

Я пожала плечами, сохраняя на лице презрительную гримасу. Достала из сумки ключи от дома, отперла замки. Толкнула дверь, сухо пригласила незваного гостя. Ванек не заставил упрашивать себя дважды. Вошел в коридор, окинул высокие потолки завистливым взглядом.

– Да, мать, – произнес он в сотый раз. – Хорошая у тебя хата.

Я закрыла дверь, сняла куртку, переобулась и пошла на кухню. Если Ванек приперся в гости, без ужина он не уйдет. Ладно, пускай доест борщ, все равно у меня ничего больше нет. Хотя почему нет? Остались вареные куриные ноги. Вообще-то я хотела съесть их сама, но разве Тепляков позволит? Изо рта вырвет.

Я достала из холодильника кастрюлю, поставила на плиту. Ванек следовал за мной бесшумно, как тень.

– Маш, ты не хлопочи, я ненадолго.

– Даже есть не станешь? – не поверила я и, услышав, что нет, так и села.

Вот этот текст из уст Теплякова я не слышала ни разу. Равно как и другие наши общие знакомые.

– Болеешь, что ли? – спросила я. – Желудок ноет, или сосуды барахлят…

– Ничего у меня не ноет и не барахлит! – отмел Тепляков мою жалкую версию.