|
— О’кей, спринт! — командовал он. И я рассекала воду что было мочи, уверенная, что руки и ноги работают быстрее, чем у Джанет Эванс, миниатюрной женщины, которая завоевала кучу медалей в 1980-х и начале 1990-х. А Джон тогда говорил: — Нет. Я же сказал, спринт. — А я что делаю? — Не знаю. Я вспоминаю об этом, глядя на наш бассейн в яркий денек летнего солнцестояния. Недавно мы с друзьями сидели возле бортика, попивали пиво, и вдруг я попросилась зайти в воду. Двое людей — теперь для этого требуются двое, если, конечно, они не такие опытные, как Джон или Стеф, — помогли мне сесть на внутренние ступеньки бассейна. Погрузившись в воду, я потягивала через соломинку пиво. Я сидела спиной к собравшимся и потому решила лечь на живот и повернуться к ним лицом. Только я шевельнулась, как моя голова ушла под воду и я стала захлебываться. Словно ребенок, который не умеет плавать, я почувствовала, как вода обожгла мне ноздри. Я испугалась. Открыла рот и вдохнула еще раз. Мне не хватало сил поднять голову. Кто-то услышал, как я булькаю. Четыре руки схватили меня и выдернули из воды. — Я в порядке, — сказала я. Меня вернули на ступеньки, и я продолжала сидеть ко всем спиной. Вероятно, больше я не смогу плавать. Но я не стала во всеуслышание заявлять об этом, боясь вызвать каскад ненавистных «ах как жаль». Старалась в одиночку переварить этот факт. С тех пор я никого не просила зайти со мной в бассейн, чтобы проверить эту гипотезу. По правде говоря, я вовсе не хочу знать правду. Что ушло, то ушло. Потерянного не воротишь. Соскользнуло, как медальон с цепочки. И что же теперь делать? Убиваться из-за того, что больше не могу чего-то? Того, что я так любила? Нет. Потому что так и в сумасшедший дом угодить недолго. Если все время хотеть невозможного. «Я сама хозяйка своего настроения. Мне решать, что чувствовать», — все время твержу я себе. В последние годы я только и делаю, что упражняюсь в одном — в искусстве отпускать. Раньше я регулярно ходила на занятия бикрам-йогой в местную студию, где температура в комнате была под сорок. Жара помогала расслаблять не только мышцы, но и мозг. Йога была моим убежищем от современной жизни, которая своими темпами все больше напоминает учения китайских пожарных. Бывало, что я приходила на занятия, одолеваемая страхами, а полтора часа спустя выходила, так перемолоченная интенсивным упражнениями, что на тревогу просто не оставалось сил. Когда я поняла, что левая рука больше ничего не держит, я отказалась смириться с потерей. Я надевала перчатку, какими пользуются штангисты, и продолжала ходить на занятия. Потом я заметила, что не могу удержать пальцы левой руки вместе. Когда я поднимала руку над головой, ее кисть напоминала звезду на елочной верхушке. Я показала йогу моему неврологу, прямо у него в кабинете. |
