|
А в Хизер Гроссман стреляли. Четверо мужчин сговорились. И один всадил пулю ей в мозг. Должны ли они оставаться на свободе? Один из помощников главного прокурора сказал: — Из этого не выйдет истории, Сьюзен. — И еще: — По крайней мере такой, которой заинтересуются основные каналы. И босс будет в бешенстве. Когда журналист слышит что-то в этом роде, он понимает, что напал на золотую жилу. Так что я взялась за дело и вскоре поняла, что основания притянуть этих людей к ответу были. Я обнаружила, что показания Роджера Раньона, стрелка?, не вполне изобличали Рона Сэмюэлса. Тем не менее ему авансом пообещали неприкосновенность, и он вышел на свободу. Я отыскала и других предполагаемых убийц. Одного я нашла в агентстве по страхованию жизни в Голливуде, Флорида, где он сказал мне, что тот обмен свидетельских показаний на неприкосновенность «был лучшей сделкой, которую он заключил в жизни». Второй сидел в каком-то офисе на Дирфилд-Бич. А третий нашелся в плавучем доме в Кэрол-Сити, к северу от Майами. Я полетела в Индианаполис, взяла машину и поехала в крохотный городок в глубинке штата Индиана, где проживал стрелок Роджер Раньон. Его дом притулился на обочине проселочной дороги, огибавшей кукурузное поле. Я долго стояла у его дверей, пытаясь вызвать его на интервью. В конце концов за мной погнался дикий индюк. Я знала, что хозяин в доме, слышала его через дверь, но мне он так и не открыл. Я поговорила с шефом местной полиции и с офицером, надзирающим за условно-досрочно освобожденным. Ни один из них не знал, что он когда-то стрелял в женщину во Флориде. Я чувствовала, что просто обязана опубликовать ту историю, потому что она позволяла читателю получить представление о работе нашей системы правосудия в связи с уголовными преступлениями. Понять, как непросто бывает добиться справедливости — и к каким последствиям порой приводят все эти сложности. Но были у меня и личные причины. Я люблю эту историю, потому что полюбила Хизер Гроссман. Она покорила меня своим желанием продолжать жить после искалечившего ее выстрела. Намерением вырастить своих детей. Тем, какой красивой и сильной она выглядела в инвалидном кресле, даже не владея конечностями. Она не могла самостоятельно дышать. И уж тем более жить в одиночку. Но она приняла участие в соревновании «Мисс Америка в инвалидном кресле». Такая молодчина. «Надо писать о силе, — сказала я себе, сидя в хижине. — Не пиши о болезни. Пиши о радости». Недавно я была поражена, посмотрев документальный фильм о Хизер. Через несколько лет после рокового выстрела Хизер встретилась с хирургом приемного покоя скорой помощи, который оперировал ее после выстрела. Доктор рассказал ей, что она умоляла его тогда не сохранять ей жизнь. Хизер этого не помнила. Она плакала, вспоминая об этом через десять с лишним лет, когда ее дети почти выросли. — Как хорошо, что доктор не послушал меня тогда! — рыдала она. «Будь честной», — сказала я себе. |
