|
Я готовилась к этому почти всю взрослую жизнь. Выстукивала на клавиатуре компьютера истории для газеты, сидя в зале суда округа Палм-Бич и наблюдая со своей привилегированной передней скамьи за всяким отребьем. Слишком часто героями моих историй становились подростки-убийцы, выросшие без признаков родителей на горизонте. Или люди, во цвете лет погибшие под колесами машин пьяных водителей, — родственники жертв так рыдали в зале суда, что скамьи под ними ходуном ходили. Или мужья, которые нанимали головорезов, чтобы порешить своих жен, — и наоборот. Иногда преступления бывали настолько бессмысленными, что меня досада разбирала. Порой сами преступники оказывались до того несчастными и заброшенными, что я поневоле задавалась вопросом: уж не виновно ли тут общество? Иногда подробности преступлений оказывались столь жестокими, что я, возвращаясь вечерами домой, прижимала к себе детей, благодаря Бога за то, что с нами все в порядке. Но иногда бывало и по-другому. Так, я написала очерк о судье Верховного суда Барбаре Париенте, у которой обнаружили рак груди и которая продолжала работать, заседая в суде абсолютно лысой. Еще я написала большую статью о бездомной женщине по имени Анжела Глория Гонсалес, которая самостоятельно изучила юриспруденцию и затем сама представляла себя в федеральном суде и выиграла дело, — ее приговор был отменен как вынесенный на основе расовой дискриминации. «Такого вообще не бывает, — сказала я ей прямо. — Вы уникальны». И все же наибольшую гордость мне как журналисту доставляет тот факт, что я вывела на чистую воду четверых убийц и вынудила главного прокурора рассказать историю, которую никто не хотел делать достоянием гласности. Все началось с заговора против красивой блондинки по имени Хизер Гроссман. Ее бывший муж Рон Сэмюэлс, бизнесмен, страдал манией величия и привык всегда получать все, что хочет. И вот, когда при разводе Хизер добилась права опеки над их детьми, он захотел, чтобы она умерла. Дело было не в том, что Рон так уж любил своих детей, как показала потом на суде его новая жена. А в том, что ему страшно не хотелось выплачивать алименты. И тогда Рон пошел к своему другу-наркоману, который сидел на крэке, тот в свою очередь пошел к дилеру, который продавал ему крэк, а уж тот нанял двух отморозков, чтобы те «грохнули жену». 14 октября 1997 года один из тех двоих — Роджер Раньон — зарядил дальнобойную винтовку и выстрелил Хизер в основание черепа, пока она и ее новый муж, сидя в открытой машине, дожидались зеленого сигнала светофора. Хизер выжила — и осталась парализованной. Рона Сэмюэлса тем временем арестовали и судили за попытку убийства. В октябре 2006-го ему был вынесен пожизненный приговор. Но четверо его подельников остались на свободе. Им обещали неприкосновенность в обмен на показания. Я неделями сидела возле Хизер Гроссман в зале суда. Я видела, как ее день за днем привозили туда в инвалидном кресле и ее голова неподвижно лежала на его спинке. Я видела, как слезы текли ей в ухо, слышала, как делает «ш-ш-ш-шу-у-у» аппарат, вентилирующий ее легкие. Скоро я сама узнаю, каково все это. Но со мной это сделает болезнь. А в Хизер Гроссман стреляли. |
