|
Начался обратный отсчет. Время — минус одна минута. За тридцать одну секунду до старта отсчет прервался. Через несколько минут, без всякого предупреждения, «Шаттл» возник в облаках. — Я вижу! Я вижу его! — завопила я. Мы стояли на изрытой выбоинами крыше и орали во все гордо. Мы не ощущали дрожания земли под ногами. Не видели оранжевой вспышки, которая выбросила «Шаттл» в космос. Но мы чувствовали, что произошло чудо. И улыбались, хотя все уже было кончено. Улыбались тому, что оно было. После мы долго гуляли по берегу океана, ожидая, когда спадет внутреннее напряжение и рассосутся заторы на дорогах. Не вышло. Шоссе были забиты даже вечером. Я ехала со скоростью пять миль в час и думала о «Шаттле». И о главном девизе НАСА, том, который отражает самую суть: «Стремись. Исследуй. Мечтай масштабно. Иди вперед». Иди. Передо мной стояли важные вопросы. Куда я хочу пойти? Как я хочу жить? В чем главное содержание моей жизни? Были и вопросы помельче. Где мои фотографии? Что я буду есть, когда откажет язык? И что делать с непомерно разбухшим мочевым пузырем? У-у-у. Писать-то как хочется! Вялотекущая пробка не оставляла шанса пристать к обочине. К тому же для меня, с моими ослабевшими руками и пальцами, воспользоваться общественной уборной было уже не так легко, как раньше. «У тебя мочевой пузырь верблюда, — подумала я. — И ты дотерпишь до дома Нэнси». И я дотерпела. Все три часа, что мы добирались до ее дома, я контролировала свой мочевой пузырь. Но ее там не было. Мы с Уэсли обогнали ее где-то на дороге. Я подергала дверь. Заперто. Я оглянулась, подумала, сколько еще придется ждать… и пожала плечами. Полчаса спустя, когда Нэнси с семьей подкатила к дому, мы с Уэсли, полностью одетые, плавали в ее бассейне со счастливыми улыбками на лицах. Уэсли После той поездки мне не сразу удалось заново втолковать Уэсли, что, вообще-то, люди не купаются в одежде. Хотя на то, чтобы научить его купаться в одних плавках, времени потребовалось куда больше. Полагаю, здесь нужно кое-что объяснить. Уэсли — мой третий ребенок. Я родила его в тридцать шесть, зная, что больше рожать не буду. И все же, когда доктор, делавший мне кесарево, предложил заодно перевязать маточные трубы, я отказалась, не желая считать этот период моей жизни официально законченным. |
