|
Я просто сидела и смотрела. Что делать, если в самый яркий миг твоей жизни тебя вдруг посещает мысль о потере? Когда ты думаешь о событии, до которого не доживешь? Я опустила голову. «Дыши», — приказала я себе. Я подняла глаза. Улыбнулась, и Марина улыбнулась мне в ответ. Я напрягла язык и сказала: — Мне нравится. Марина обычно сутулится, как все тинейджеры, но в этом платье она стояла абсолютно прямо, высокая и сияющая. — Ты красавица, — прошептала я, ворочая непослушным языком. Не знаю, слышала ли она меня. Ведь я шамкала и глотала слезы. Мы сделали несколько фото. И стали жить дальше. Воспоминание было готово. Марина вернула платье и переоделась в джинсовые шорты и кроссовки. И мы тихо покатили мимо обмерочной, фрачной комнаты, большой подземной залы, где дюжины женщин сидят склонившись над швейными машинами. Вокруг было слишком много людей, чтобы я могла сказать Марине то, что хотела. Объяснить ей, как она мне дорога. И что не телом, так духом я всегда буду рядом. Всегда. «Кляйнфелдс» был неподходящим местом для подобных разговоров. Вокруг нас вились продавщицы, которые наперебой давали советы по выбору фаты. Кругом бродили измученные невесты, каждая со своей группой поддержки. Мимо непрестанно текли людские ручейки, сворачивая к примерочным. Менеджеры «Кляйнфелдса» не сразу согласились позволить нам примерить платье, опасаясь, видимо, как бы смертельно больные матери со своими несовершеннолетними дочерьми не нагрянули на них со всего света. Зря боялись. «Кляйнфелдс» — не то место, где можно сказать дочери слова, которые она запомнит на всю жизнь. Что, вероятно, и к лучшему. Ведь Марина еще ребенок. А ребенок всегда рассчитывает на то, что мать будет рядом. И защитит. Меня еще раз загрузили в фургон с клеткой для инвалидных колясок. Стеф снова пошутила насчет собачьего приюта. Я посмеялась, чтобы не заплакать. О, милая моя сестра, не разбивай мне сердце. — Может быть, на обратном пути купим пиццу? — предложила Марина. — Конечно, — ответила я. В тот вечер, когда я уже спала, Марина прилегла рядом со мной. — Ты такая милая, мама, — услышала Стефани. Она поцеловала меня. Когда я проснулась наутро, моя дочь спала рядом со мной. Навсегда Наш последний вечер в Нью-Йорке мы решили провести только втроем: Марина, Стефани и я. |
