|
Только на пластиковых. Не на серебряных! Я считала, что мне в жизни везет. Я была счастлива. И, как всякий человек, считала, что счастья впереди еще много — школьные балы и выпускные, свадьбы и внуки, потом пенсия и два-три десятка лет неспешного угасания. Но вот как-то поздним вечером летом 2009 года, раздеваясь перед сном, я поглядела на свою левую руку. — Вот дерьмо! — взвизгнула я. И повернулась к Джону, своему мужу. — Ты только посмотри. Я протянула ему руку вверх ладонью. Она была высохшей и бледной. Шишечки костей и линии сухожилий проступили сквозь кожу. Я подняла правую руку. С ней все было нормально. — Тебе надо сходить к врачу, — сказал Джон. — Ладно. Я была так поражена, что у меня не было слов. Казалось, что моя рука ни с того ни с сего умирает. Но беспокоило меня совсем другое. Единственная моя мысль была о том, как я вставлю в свое расписание еще и это! Сначала я пошла к нашему семейному доктору, добрейшей женщине, которая пятью разными способами спросила, не болит ли у меня левая рука в области ладони или выше. — Нет, — отвечала я. — Ну, тогда туннельный синдром тут, видимо, ни при чем. Сходите-ка к неврологу. Вот так началась моя годичная одиссея по кабинетам врачей. Попытки объяснить увядание моей конечности. Поиски ответа, отличного от того, который Джон, предпринявший собственные изыскания, нашел после первого же моего визита к неврологу: БАС. Помню, я тогда спросила: — Это еще что такое? БАС, больше известный как болезнь Лу Герига, — это нервно-мышечное расстройство, при котором умирают сначала нервы, ведущие к мышцам, а потом и сами мышцы, причем болезнь все время прогрессирует, переходя с одной мышцы на другую. Почему — неизвестно. Как лечить — тоже. Избавления нет. БАС означал, что смерть в моей левой ладони распространится на всю руку. А потом и на все тело. Я буду слабеть по частям, пока меня не настигнет полный паралич. А затем, через три или пять лет с момента появления первых симптомов, я умру. Нет, это же невозможно! Нет. Должно быть иное объяснение. Может быть, виновата травма? Пару месяцев назад я упала, подъезжая на роликах к дому матери, и так сильно ударилась, что отпечаток бетона на левой ладони не проходил целый час. А еще у меня грыжа межпозвонкового диска… но это вряд ли могло повлиять на руку. Доктор Хосе Сунига, мой первый невролог, предположил, что у меня болезнь Хираяма — таинственное расстройство, связанное с нарушением мышечных функций. Ее описание полностью соответствовало моим симптомам, за исключением одного обстоятельства: болезнь настигала в основном японцев. — А вы ведь не японка, — заметил доктор Сунига. «Ну, японскую болезнь я как-нибудь переживу», — подумала я. |
