Только поди это докажи.

– И когда вы заметили, миссис Холлингсворт, что ваш муж не просто заснул?

– Так я этого не заметила! После того, как я ополоснула свой стакан…

– Зачем?

– Я вообще аккуратный человек.

– В кухне было полно грязной посуды, – напомнил ей сержант Берилл, – одним стаканом больше, одним меньше, какая разница?

– Вся гостиная провоняла виски. Это было невыносимо.

– В ведерке для льда не обнаружено следов виски, миссис Холлингсворт, – осведомил Барнаби.

– Но ведерко я тоже ополоснула перед уходом.

– А может быть, после того как ваш муж проглотил свою смертельную дозу, собственную порцию чистого, без примесей, виски вы просто выплеснули в раковину?

– «Без примесей»?

– Раз вы все одно решили уйти, – вставил сержант Берилл, – к чему было беспокоиться о запахе?

– Послушайте, вы хотите узнать все до конца или нет? Потому что я уже готова…

– Не давите на мою клиентку, – в очередной раз предупредила Джилл Гэмбл и, призывая Симону к сдержанности, накрыла ее руку своей ладонью. – Если будете продолжать в том же духе, я буду вынуждена посоветовать ей воздержаться от подробного описания своих намерений.

Наступила короткая пауза. Сержант Берилл в досаде покусывал нижнюю губу. Симона еще раз промокнула несуществующие слезы, на сей раз – бумажной розовой салфеткой, а не платочком. Барнаби же пытался побороть ощущение, что несется по краю обрыва на машине с отказавшими тормозами.

– Могу я продолжать?

– Конечно, миссис Холлингсворт.

– Правда, я почти что закончила. Я покинула дом.

– Кажется, вы кое что позабыли, миссис Холлингсворт.

– Я так не думаю.

– Перед тем как оставить дом, вы поднялись наверх?

– Наверх я не поднималась!

– И набрали послание на компьютере вашего мужа. Чем вы прикрыли клавиатуру? Одним из этих ваших шарфиков? Я заметил, в вашей спальне была пара почти прозрачных.

На лице Симоны отразилось полное недоумение:

– И что там говорилось?

– Это была предсмертная записка.

– Ну вот, видите! – Она повернулась к Джилл и схватила ее за руку, голос звучал торжествующе, даже восторженно: – Надо же! Оказывается, Алан оставил предсмертную записку!

Это было невыносимо. Старшему инспектору показалось, что его сейчас вывернет наизнанку от бессильной ярости. Потребовалось время, чтобы он взял себя в руки, после чего спросил:

– В котором часу вы покинули дом, миссис Холлингсворт?

– Кажется, около одиннадцати. – Восторженное сияние ее не улеглось до сих пор. Она вся светилась.

– Через какую дверь выходили?

– Через парадную. Мне это не сразу удалось. Была пара неудачных попыток, пока я не додумалась выключить галогенную лампу. А то соседи, мистер и миссис Б., торчали у окон всю ночь. А мне еще предстояло как то добраться до Хай Уикома.

– Но зачем туда? – спросил Барнаби с иронией. – Ведь до «Лавров» было рукой подать.

– Я стучала, стучала, но никто не отозвался.

– А может, вы просто не хотели допустить, чтобы Сара или кто нибудь еще видел вас в деревне в ночь смерти вашего мужа?

– Тогда я еще не знала, что он умер, – немедленно ответила Симона и печально вздохнула, придав лицу выражение кроткой обреченности.

Если Барнаби и был обескуражен ловкостью, с которой подозреваемая избежала расставленных им хитрых ловушек, он этого не обнаружил.

– И в любом случае я не могла рисковать тем, что меня кто нибудь увидит, пока я все еще остаюсь похищенной.

– Как вы добрались до Хай Уикома, миссис Холлингсворт?

– Решила дойти пешком до Ферн Бассетта и там вызвать такси.