— Его подружки говорили многое, — туманно произнес учитель. — Но чтобы — громко… Чтобы — посадить… Такого не бывало. Да и Степанида умела на горло брать, мол, шалавы сами виноваты. Напросились.
На тропинке показались три смутные плечистые фигуры, и Яков Валентинович замолк.
За время отсутствия старлея и двух игнатовцев, Станислав успел принять решение и выбрать курс. Он встретил мужиков расстроенной речью:
— Редькина, как я вижу, вы не добыли. Тимофей сказал, где он?
— Нет. Корноухов — в стельку, еле добудились, — отчитался старший лейтенант. — Что будем делать? Сторожить здесь? Или разойдемся до завтра?
Майор изобразил унылую покорность долгу:
— Разойтись не получится, Алеша. Сам понимаешь, на твоем участке ЧП, я уже о нем доложил. Так что, опечатывай-ка дом Федула…
— Зачем? — не соблюдая субординацию перебил деревенский участковый, но Стас не стал ему за то пенять, а объяснил:
— Если до завтра Редькин не объявится, сюда по-любому кого-нибудь направят. Как думаете, — обратился сыщик к Капитонову и Львову, — где у Феди может быть форма для отливки дроби?
Глеб показал рукой на темнеющий неподалеку сарай:
— Там.
— Найдут форму и… посадят вашего Федула, ребята, — вздохнул Станислав. — От меня в данной ситуации уже практически ничего не зависит.
— А если он вернется? — хмуро поинтересовался Львов. — Или мы успеем его разыскать и он напишет явку с повинной?
— Ищите, — пожал плечами Стас. — А старший лейтенант останется здесь и будет, так сказать, сидеть в засаде. — Гущин указал тростью на сарай за домом: — Думаю, там вам будет удобно, Алексей. Свою служебную машину, кстати, отгони куда-нибудь.
— Можно ко мне во двор, — предложил деятельный краевед.
Опечаленный старлей поежился, поглядел на покосившуюся сараюшку и обратился к игнатовцам:
— А кто-нибудь может мне куртку одолжить? Я налегке приехал, замерзну ночью.
Глеб кивнул и пошел к себе за одеждой для участкового, майор напомнил Алексею:
— Что поделать, старший лейтенант, такая служба… Раньше надо было с контингентом разбираться.
— А я предлагал, — покосившись на супруга депутатки, буркнул Смирнов. — Да его всё защищали.
— А это уже к делу не имеет отношения, — с протокольной жесткостью оборвал жалобы майор. — На твоем участке допущено правонарушение, принимай к исполнению.
— Слушаюсь! — вытянулся ушастый участковый, от чего с его головы чуть не грохнулась фуражка.
Пока Алеша возился с опечатыванием входной двери, Гущин раздумывал о том, насколько оправданно выглядят его распоряжения в связке с чуть ли не бытовым происшествием, где подозреваемый был сразу же определен? Дом, если рассматривать его как логово Водяного, опечатывать — необходимо. Засаду на Федьку оставлять — всенепременно. «Но вот чего ждал от меня маньяк?… Что он задумал? Скорее всего, Водяной обретается где-то здесь, неподалеку… если я сейчас на ночь глядя вызову опергруппу и криминалисты начнут работать в доме, он будет уверен, что интрига с подставкой Феди удалась. Но зачем он вообще сочинил всю эту историю и подсунул нам местного дебошира?!»
А если — не подсунул? Если Редькин и в самом деле Водяной?
Тогда Мартынова надо информировать немедленно. Нельзя отпускать Редькина в отрыв.
«Да какой он к черту Водяной?! — вопила внутри Гущина интуиция. — Федул идет вразрез с психологическим портретом, он явный асоциальный тип!»
Стасу была необходима фора для размышлений и работы по каждому из отдельных пунктов. |