— Я его не вижу, — сказал он, — но он прямо вот в тех зарослях чапараля. Подкрадемся к нему отсюда, чтобы ему не уйти обратно через забор. И погоним его на север, он же не будет там вечно торчать. А как сравняемся с третьим столбом, накинемся на него разом. Готов?

— Ему крышка, — ответил я. — Если промахнешься, гони его на меня.

До третьего столба мы придерживали лошадей, подкрадываясь, а там — вонзили шпоры и понеслись с безумными воплями и гиканьем, держа наготове свои лассо. Шляпу я потерял раньше, чем мы заметили койота, а Джонни — на миг позже. Через пару секунд мы были возле чапараля, и мистер Койот возник. Он подпрыгнул над кустами, и казалось, что он вдруг полетел, отталкиваясь от тумана в двух футах над землей. Мы с Джонни повисли у него на хвосте, и Джонни уже начал раскручивать лассо. Я отвернул в сторону, чтобы освободить ему путь. Его лошадь была просто создана для того, чтобы с нее бросать лассо: она легко догнала койота и прямо нависла над ним, Джонни оставалось только сделать точный бросок, но он запоздал и промахнулся футов на двадцать, от его броска койот прянул мне под копыта, когда я летел на всем скаку. Старина Денвер чуть повернул, и мы опять вышли вслед койоту, а Джонни даже затормозить не успел. Мы влетели в заросли мескита, казалось, что зверь ушел, но уже было не остановиться, нужно было гнать его, гнать и выгнать из зарослей на луг, гнать, чтобы на лугу возле тейлоровского водопоя накинуть на него петлю, он опережал меня футов на двадцать, Джонни болтался где-то позади, я вонзил шпоры, пригнулся, ветки мескита летели назад. С лассо Джонни справлялся неважно, но бог мой, каким он был наездником! В самой гуще зарослей он обогнал меня, раскручивая лассо, его лошадь летела по деревцам и кустам, расшвыривая ветки, словно стебли травы. А койот по-прежнему несся над туманом впереди. Я погнал быстрее, мы все трое выкатились на луг почти одновременно, и через мгновение оказались возле водопоя. Я прижал зверя к воде и заставил его повернуть к плотнике. Джонни перекрыл ему отход назад, но чертов койот вдруг мощным прыжком перелетел через запруду на другую сторону, мы с Денвером прыгнули следом, и я пустил лассо, когда еще был в воздухе. Все прошло как по маслу, и, хоть старина Денвер споткнулся и рухнул, никто не осмелился бы его за это упрекнуть. Я летел, кувыркаясь, вправо, койот — влево. Когда мы с Денвером поднялись, на конце моей веревки трепыхался огромный самец-койот.

— Вот это бросок, честное слово! — сказал Джонни. — А запруду эту, я думал, ты своротишь ко всем чертям.

— Чудо, что обошлось без этого, — ответил я. Больше говорить я не мог, дыхания не хватало. Джонни тоже накинул свое лассо на зверя, и мы натянули веревки, чтобы держать его на безопасном расстоянии.

— Жаль, отец не видел, — сказал я. — Спорим, он-то койотов никогда не ловил.

Вот уж что я точно умел делать, так это кидать лассо.

Пора было стукнуть койота по башке и отрезать ему уши, чтобы потом получить правительственную премию. Но тут на другой стороне ручья, откуда ни возьмись, возник старикан Тейлор. В одной руке он держал винтовку десятого калибра, в другой болталась пара беличьих тушек. Наверное, он собирался попотчевать ими Молли на завтрак. Когда он приблизился, стало видно, что у него мокрая борода — похоже, что где-то поблизости в дупле у него был запас виски.

— Ну вы, сопляки, — сказал он, — грабители чертовы. Сукины дети, что вы забыли на моей земле?

Мы молчали, хоть его спич был нам неприятен. Ругаться с ходу, не разобравшись, — последнее дело. Это выведет из себя кого угодно.

— Языки проглотили? — продолжал он. — Отвечайте, когда вас спрашивает старший. Разве родители не учили вас вежливости?

— Мы тут отлавливали наших бычков и хотели починить брешь в заборе, — ответил я.