— Это неправда, Гид, — сказал он. — Ничего подобного, я не был первым. Я всегда знал, что первый был ты. Ты! Нечего на меня валить. Я на твоем месте так никогда бы не сделал.

Тут я смутился.

— Не надо песен. Молли мне сама проговорилась, что я не первый. Чего это ты открещиваешься, чего крутишь?

— Да не был я первым, понял? — сказал он. — А раз это не ты, то первым был кто-то другой. Не ты и не я. До прошлого лета у нас с ней ничего не было. А когда у тебя началось?

— В праздник урожая, ночью, — сказал я.

После этих замечательных новостей мы оба заткнулись минут на пятнадцать. Уши у меня отмерзли окончательно.

— Что ж, похоже, мы ее поймали, — наконец произнес Джонни. — Вот это да. Я всегда был уверен, что первый — ты. А если нет, тогда кто же?

— Ну, не случайный же прохожий, — сказал я. — Она хорошая девочка. Кого же мы проглядели? А?

— Вот черт, — сказал он. — Могли бы сообразить раньше. Наверняка этот сучонок Эдди.

— Быть того не может. Он же просто пустое место. Никогда не поверю.

И тут же вспомнил, как она говорила об этом Эдди, что он единственный подходящий для нее глупец. Выходит, говорила всерьез?

— Точно, он, — сказал Джонни. — Придется его отделать как следует. Чего он липнет? Этот собачник, сукин сын, по пояс в блохах.

— Вот жопа, — сказал я. — Он всегда в говне по уши. Почему она связалась с таким ничтожеством?

— Чумовая она, — сказал он.

Невесело. Этого долбаного Эдди мы оба терпеть не могли.

— У нее мозги устроены не так, как у других девушек, — сказал Джонни. — Она слишком добра, в этом ее беда. И живет всю жизнь со своим сраным папашей, так что не умеет отличить приличного человека от подонка.

— Точно. Во всем виноват старикашка.

— Наверное, ей кажется, что ее никто из приличных людей не станет уважать, раз у нее такой папаша. Вот она и сошлась с Эдди.

— А может, кто-нибудь другой? — сказал я. — Уж лучше первый встречный, чем Эдди.

Но мы не смогли вычислить никого.

— Ладно. Ты понял, что никто из нас не обязан на ней жениться? — сказал Джонни. — Никаких угрызений совести. Раз он был первым, пусть сам и женится.

Ничего себе соображение!

— Господи, — сказал я. — Я что, буду тихо сидеть и глядеть, как этот козел женится на Молли? Да у него нет ничего, кроме своры собак и пары рабочих сапог. И ей всю жизнь придется таскаться за ним от одной нефтяной вышки к другой.

— Так ей и надо, ей-богу, — сказал он. Нечего было с ним водиться.

— Верно, — сказал я. — Но я все равно на ней женюсь, пусть даже я третий. Я не позволю, чтобы она вышла замуж за Эдди.

— Смотри, — сказал он. — Вот картинка! Я и не думал, что мы уже так близко.

Я повернул голову и увидел огни Форт-Уэрта. Вам и не снилось столько огней. Трудно было себе представить, как можно жить в таком огромном городе, но множество огней — это было потрясающе. Паровоз загудел. Мы вернулись в вагон погреться. Работяга-нефтяник продолжал спать, наверное, был пьян.

— Давай, — сказал Джонни.

Мы осторожно сняли со спящего ботинки, вынули из них шнурки и спрятали ботинки в углу.