— Кэти, не говори так, — попросила Керри. — Это неправда.

— Послушай свою сестру, — вмешался Джек. — На твоей душе немало грехов, но, в отличие от меня, ты не виновна ни в одном из них.

— Как мы определим, в каком номере она находится? — спросила Лили.

— В нормальных условиях я бы попытался подкупить клерка, — сказал Хэнк, — но раз уж он не может мне воспрепятствовать…

Он обошел стойку, отложил на время взятый у Маргарет карабин и быстро перелистал регистрационные карточки, пока не наткнулся на фамилию Куто. Как выяснилось, кукушки занимали два смежных номера — один для Доминики, другой для ее сыновей.

— Вот туда и отправимся, — предложил Хэнк. — Они расположились на тридцатом этаже. Ты согласна довериться лифту?

— Ну работала же моя машина, — ответила Лили.

Лифтовые кабины находились в дальнем конце фойе. Хэнк и Лили стали пробираться между неподвижно замершими людьми; глубокую тишину нарушали только звуки их шагов да стук собачьих когтей по каменному полу. Хэнк нажал кнопку вызова, и через несколько мгновений двери лифта распахнулись. В кабине стояло несколько человек.

— Мне как-то не по себе, — сказала Лили, вглядываясь в их безжизненные лица.

— Понимаю, — кивнул Хэнк. — Но придется смириться или подниматься пешком на тридцатый этаж.

Босефус помог им принять решение. Он проскочил мимо них в кабину лифта и уселся, нетерпеливо подгоняя взглядом своих спутников.

— Отлично, Бо, — одобрил его Хэнк.

Он и Лили присоединились к замершим пассажирам, Хэнк нажал кнопку тридцатого этажа, и двери лифта медленно закрылись. Лили не могла сдержать дрожь.

На этаже, где остановилась Доминика, свет заметно отличался своим оттенком. Здесь в золотисто-янтарном сиянии прослеживался красный оттенок, который становился все отчетливее по мере их продвижения по коридору. Из груди Босефуса донеслось глухое ворчание.

Лили жалела, что не может быть такой же храброй, как Хэнк или Босефус, но это было свыше ее сил. Им ведь не приходилось смотреть в холодные глаза Доминики и сознавать, что они остались живы только благодаря снисходительности этой женщины. Доминика совершенно недвусмысленно дала понять Лили, что произойдет, если она станет вмешиваться в чужие дела. К тому же каждое мгновение из-за двери мог появиться кто-то из Куто или других кланов кукушек с оружием в руке. На этот раз девчонок-ворон с их чудодейственными средствами могло не оказаться поблизости.

Смерть была бы неминуемой.

Но Лили не могла отступить. Желание хотя бы попытаться вернуть магический горшок стало сродни обетам средневековых рыцарей из баллад, прочитанных когда-то ею и Донной вместо подготовки к школьным урокам. Стремление исправить ошибку сделало ее одержимой. Оно, без сомнения, вело к гибели, но это была единственная дорога, лежавшая перед Лили, и девушка не собиралась с нее сворачивать.

Можно было проигнорировать свой долг, но как потом она смогла бы жить дальше?

Идущий впереди Хэнк остановился перед дверью номера, в котором была зарегистрирована Доминика. Из-под нее по ковровой дорожке струился свет, и в нем почти не было золотистого сияния — только темно-красный цвет крови. В воздухе отчетливо ощущался неприятный металлический привкус.

Хэнк приложил ухо к двери и прислушался. За его спиной напряженно замер Босефус, шерсть на загривке встала дыбом, уши настороженно подрагивали. Пес стоял молча, устремив взгляд на закрытую дверь. У Лили так сильно задрожали колени, что она была вынуждена прислониться к стене, боясь упасть в самый неподходящий момент.

— Я совершенно ничего не слышу, — тихо произнес Хэнк и выпрямился.