Тирл долго молчал, прежде чем с трудом выдавить:

— Наверное, нет. Видишь ли, я… питал к тебе чувства с того самого момента, как увидел. Было слишком тщеславным с моей стороны вообразить, что ты когда-нибудь ответишь на эти чувства.

Он натянул полотняную рубашку, перекинул через руку остальную одежду и шагнул к двери.

— Увидимся утром, — обронил он на прощание, прежде чем выйти.

Заред на секунду потеряла дар речи. Медленно опустившись на кровать, она уставилась на закрытую дверь. Да что он за человек? Посмей женщина заговорить в таком тоне с одним из Перегринов… что ж, ее братья сделали бы с ней то же самое, что Северн сделал с леди Энн. Но когда она прокляла Говарда, тот просто ушел и оставил невесту в брачную ночь.

Она почти не спала, а утром спустилась вниз, где ее уже ждали люди Говарда. Муж не помог ей, как обычно, сесть в седло и весь день не разговаривал.

На ночь они снова остановились на постоялом дворе, и Тирл даже не пришел к ней в комнату. Заред слишком устала, чтобы бодрствовать, но, проснувшись утром, попыталась подавить поднявшуюся в ней неприязнь. Продолжая путь, она невольно думала, что находит его молчание столь же раздражающим, как раньше — постоянную болтовню.

— Куда мы едем? — спросила она, и собственный тон показался ей на редкость злобным.

Тирл ответил суровым взглядом. Под глазами темнели круги, щеки были покрыты щетиной. Не будь Заред так поглощена собственными несчастьями, наверняка удивилась бы его виду. Она не знала, что последние две ночи Тирл не сомкнул глаз. Пил в одиночестве, проклиная себя. Как он радовался собственной хитрости! Подумать только, он сумел убедить упрямицу выйти за него!

Но он совсем не подумал, что будет после церемонии. Может, он оказался достаточно глуп, чтобы поверить очевидной нелепости. Посчитал, что после того, как будут сказаны слова, она каким-то образом полюбит его. Но брачные обеты ничего не изменили. Даже хорошо зная девушку, он оказался не готов к ярости, с которой она набросится на него в брачную ночь. Он завоевал ее, это правда, но что же получил? Женщину, ненавидевшую его всем сердцем и душой.

— Я везу тебя к своему брату. Пусть бросит тебя в подземелье и терзает пытками. Я позволю ему использовать тебя как орудие мести против Перегринов. Я, как и он, питаю огромное желание владеть убогой развалюхой Перегринов. Мечтаю увидеть твоего брата Северна мертвым и иметь своей женой женщину, которая меня не выносит.

Заред невольно отвела взгляд.

— Куда мы едем? — спросила она, уже помягче.

— Ко мне домой. Я не часто приезжаю к брату. Этот дом принадлежал моей матери.

Заред удивленно вскинула брови.

— Тебя удивляет то, что у меня была мать? Или тебя учили, что все Говарды вышли прямиком из ада?

— Я никогда не думала о твоей матери. Твой брат уморил мою мать голодом, осадив замок, когда я была еще совсем ребенком.

Тирл опустил глаза.

— Да, Оливер способен на подобное.

Она не сразу ответила. Но потом все же стала расспрашивать его о матери. Раньше она считала, что он вырос во Франции. Тирл пояснил, что жил во Франции с матерью, но почти каждый год вместе с ней возвращался в дом деда, чтобы повидаться с людьми и присмотреть за имением.

Снова последовало долгое молчание.

— Знаешь, почему я хотел жениться на тебе?

— Нет, — честно ответила она. — Не знаю.

— Отчасти мне хотелось покончить с враждой. Слишком уж долго она продолжается. В отличие от тебя я не был взращен в ненависти между Говардами и Перегринами. Я знаю, что между вами ведется спор относительно того, кто должен получить титул и поместье. У брата нет детей, и, судя по виду, жить ему осталось недолго.