Заред стало очень обидно, что брат так легкомысленно отнесся к ее браку. Только небрежно чмокнул в лоб и продолжал вместе с Хью Маршаллом считать монеты.

По дороге в церковь Заред не перемолвилась с Тирлом ни единым словом, а ее невнятные ответы священнику у алтаря были почти не слышны. После церемонии она, не сопротивляясь, позволила Тирлу поцеловать ее в щеку. Те немногие прихожане, кто присутствовал в церкви, ехидно переглядывались и пересмеивались: со стороны казалось, будто здоровенный парень женится на худеньком мальчишке. Но Заред, высоко держа голову, отказалась опереться на руку Тирла, когда они покинули церковь и направились к ожидавшим их лошадям.

Заред вскочила в седло и попыталась успокоить растущие страхи. Что задумал Говард? Что собирается сделать с ней? Намеревается отвезти в дом братьев, место, за которое сражались и умирали Перегрины? Что, если он отдаст Заред на потеху своему брату, который воспользуется ею как орудием мести против врагов?

— Поверь, я вовсе не дьявол, — заметил Тирл, вскакивая в седло. — И не стоит смотреть на меня так, словно я собираюсь тебя пытать.

Она снова не ответила. Не спросила, куда они едут и что он намерен сделать с ней. Правда, раньше он утверждал, что хочет отвезти ее в замок братьев, а сам будет жить с Перегринами, но она не слишком ему верила.

Они оставили позади земли Маршалла, взяв с собой только то, что смогли увезти на лошади. Вскоре к ним присоединились еще трое — люди Говарда.

И тут Заред удостоверилась, что он ее предал. Она прокляла себя, понимая, что этот несчастный брак станет причиной гибели последних оставшихся в живых братьев.

Она ехала рядом с человеком, ставшим ее мужем, и не разговаривала с ним. Несколько раз он обращался к ней, но она не отвечала. Все ее силы уходили на то, чтобы сдержать слезы. Она пыталась придумать способ убить троих рыцарей, скакавших рядом, но разве можно сладить с такими сильными мужчинами? Нет, нужно смело встретить опасность лицом к лицу!

Именно в брачную ночь ее страхи и опасения вырвались наружу.

Говард снял комнату на постоялом дворе. За ужином Заред молча сидела рядом с ним. Она не произнесла ни слова и ела очень мало. Несколько раз она ловила нежные взгляды Тирла, словно понимавшего, что с ней происходит. Но она не позволяла себе смягчиться по отношению к нему.

Когда настало время идти спать, она приготовилась к худшему, однако он, сочувственно хмурясь, послал с ней хозяйку гостиницы. Но Заред не разделась. Окаменев, сидела на постели и ждала его.

Немного погодя в комнату вошел Тирл и стал раздеваться при свете единственной свечи. Она услышала шуршание набитого соломой матраса: очевидно, он укладывался в постель. А потом… потом потянулся к ней.

При его прикосновении страхи и ярость Заред вырвались наружу. Позднее она не смогла припомнить точно, что говорила. Но знала, что употребила слова, за которые наверняка братья задали бы ей трепку. Она высказала Говарду все, что думала о его измене, о его лжи. Утверждала, что души Перегринов вернутся на землю, чтобы преследовать его. Обрушила на его голову каждое ругательство, которое пришло на ум, и пообещала пролить собственную кровь, если он прикоснется к ней.

Даже много дней спустя она вспоминала выражение его лица в тот момент. Он казался потрясенным ее обвинениями, пораженным такой ненавистью.

Встав с постели, он натянул набедренную повязку и только потом повернулся к ней.

— Я ошибся. Думал, что мы…

— Что ты думал? — процедила она.

— Я думал, что мы сумеем стать мужем и женой. Но похоже, это не так.

— Я Перегрин, а ты Говард. Как мы сможем стать чем-то другим? Ожидаешь от меня любви из-за нескольких произнесенных священником слов? Воображаешь, что ненависть, копившаяся на протяжении трех поколений, была стерта там, в церкви? Я твердила, что не выношу тебя.