— Я была в совершенной безопасности. — Она смотрела на него. — Тогда.

Джош сделал глубокой вдох и медленный выдох.

— Рейвен, я отдал бы все, чтобы никакого расследования не было, чтобы отвести от тебя опасность, которую сам на тебя навлек. — Он подумал, что она смотрит на него довольно странно.

— Скажи мне, — потребовала Рейвен. — Во что, ты думаешь, я вовлечена?

Он не колебался:

— Я полагаю, что ты работаешь с кем-то или на кого-то, кто хочет посадить Леона Треверса за решетку навсегда. Вероятно, по обвинениям, касающимся торговли белыми рабынями.

Выражение ее лица никак не изменилось, сейчас профессиональная маска была на месте:

— Понятно. Ну что же, Келси, кажется, был убежден, что ты быстро выяснишь это.

— Келси?

— Мой напарник.

Количество вопросов в голове Джоша увеличивалось, но он сдерживал их. Он уже нанес достаточный ущерб своими вопросами.

— Это была единственная вещь, которая имела смысл, — сказал он. — Зак поднял досье на тебя довольно быстро, и я не мог поверить этому. Ты была вне досягаемости. И у меня было лишь то проклятое досье, прожигающее мой мозг. Я должен был опровергнуть его. Именно поэтому я и пошел в пентхаус.

— Ты думал, что я любовница Леона Треверса.

— Нет, — сказал он быстро. — Я знал, что должна быть какая-то причина, объяснение.

Рейвен безрадостно засмеялась. Ее глаза на мгновение наполнились воспоминанием о боли:

— В пентхаусе мне так не показалось.

Он сделал шаг к ней, затем остановился, поскольку она сразу напряглась.

— Рейвен, пожалуйста, попробуй понять. Я влюбился впервые в жизни в замечательную, красивую женщину со смеющимися глазами. И я знал лишь то, что полюбил ее. И затем, когда я даже не успел узнать ее поближе, она исчезла. И вот передо мной досье, фотография и уверенность в том, что она живет в пентхаусе Треверса.

— Ты поверил этому. — Она знала, что была несправедлива, знала, что все доказательства изобличали ее. Но она все еще чувствовала боль и не могла отнестись к этому профессионально.

Он сделал еще один шаг, его глаза смотрели прямо и настойчиво, его лицо было немного бледным.

— Нет. Я почти сошел с ума, но независимо от того, насколько я был безумен, я не мог поверить этому. Именно поэтому я продолжал копать глубже, Рейвен. Именно поэтому я не мог оставить все, как есть.

— Я просила тебя доверять мне.

— Я так и сделал. Но я испугался за тебя.

С усилием, которое сломало что-то внутри нее, Рейвен оторвала свой взгляд от него и посмотрела в окно. Она могла буквально чувствовать его напряжение, его настойчивое стремление убедить ее. Необычное сопереживание едва ли удивило ее, поскольку теперь она узнала это чувство. Но неосознанно она задавалась вопросом, как мужчина мог выглядеть столь спокойным, как Джош, если скрывал столь мощные эмоции, что она могла чувствовать, как они исходят от него.

Но разве она сама не скрывала собственные эмоции? Как только возникла эта мысль, Рейвен почувствовала обжигающие слезы и поняла, что ее собственное показное самообладание улетучивается. Будь он проклят! Он разрушил годы обучения и опыта. Она отчаянно смаргивала слезы.

— Рейвен.

Его голос был близко, слишком близко, и она дернулась почти судорожно, чтобы отойти. Но его руки опустились ей на плечи и повернули ее лицом к нему. Это было уже слишком. Это просто оказалось последней каплей. Она должна была что-тосделать. Сказались годы обучения и опыта, и Рейвен среагировала так, как будто это какой-то убийца положил на нее руки.