И было что-то еще, что одновременно и волновало, и удивляло. Никогда в жизни прикосновение мужчины не затрагивало ее так, как это, стремительно зажигая огонь. Она знала, что любила его, но даже это не подготовило ее к мгновенному взрыву всех чувств, безумной потребности принадлежать ему.

Предыдущие годы Рейвен были слишком переполнены действительностью, чтобы предаваться фантазиям, но теперь ее воображение рисовало образы, вдохновленные требованиями ее тела. Она могла вообразить его обнаженным, во всей мощи желания, его мускулистое тело, гладкое и сильное. И ее собственное тело болело, настойчиво требуя, чтобы его сила заполнила ее пустоту.

Ее мягкий стон был поглощен его ртом, когда она почувствовала, что ее шелковое платье и его одежда перестали быть препятствием для жара их тел. Языки пламени из ее живота потекли по венам, пока она не запылала от макушки до кончиков пальцев ног.

Беспокойный жар заставил ее бессознательно двигаться, инстинктивно пытаясь облегчить растущее напряжение, ее ногти впились в его спину. Несмотря на то, что отдаленная, осторожная часть ее сознания отметила, что рядом кто-то двигается и говорит, ее это совершенно не волновало.

— Мм… Джош?

Джош поднял голову, пристально глядя в ее ошеломленные глаза.

— Убирайся отсюда, Зак, — пробормотал он хрипло, его неподвижный пристальный взгляд устремился вниз на немного припухшие красные губы, которые были приоткрыты и, казалось, безмолвно просили следующего поцелуя. И он тоже хотел этого. Боже, как он хотел этого!

— Я бы рад, — пробормотал Зак, очевидно испытывая некоторые трудности с голосом. — Поверь, я бы рад это сделать. Но у нас посетитель, и он, кажется, решительно настроен поговорить с тобой.

— Скажи ему, пусть катится к черту, — рассеянно сказал Джош, все еще продолжая пристально смотреть на запрокинутое лицо Рейвен. Он подумал, что тени для век, которые являлись частью роли, делали ее взгляд по-кошачьи загадочным. Но одновременно то женское, что он увидел в этих фиалковых глазах, и его собственные мужские инстинкты призывали унести ее куда-нибудь и спрятать ото всех навсегда.

— Не возражаете, если я отправлюсь туда, когда мне это самому будет удобно? — спросил кто-то сухо.

Джош почувствовал, что Рейвен медленно напряглась в его руках, желание исчезло из ее глаз, как если бы подул прохладный бриз, и он был удивлен, увивидев, что она слегка поморщилась, повернув голову, чтобы посмотреть на посетителя. Ее лицо выражало сожаление. Она не разомкнула объятий, но было очевидно: что-то умерило ее пыл.

Джош не потрудился посмотреть на вошедшего, ему было достаточно того, что кто-то потревожил его Рейвен.

— Кем бы вы ни были, уйдите!

— Нет, — парировал посетитель с удивительной легкостью.

В течение одного момента, когда происходила борьба между требованиями тела и врожденным чувством юмора, Джош испытывал желание зарычать «отрубите ему голову!». Не то, чтобы он это сделал, конечно. Рассуждения Рейвен о принцах и его собственные о королевствах, не говоря уже о неудовлетворенном желании, просто потушили его остроумие, решил он.

— Здравствуйте, Хаген, — тихо и подавленно сказала Рейвен.

— Рейвен. Не ожидал встретить тебя здесь. — Голос мужчины был очень мягок.

Она кашлянула. В ее глазах мерцало нелепое виноватое выражение. Раздраженный Джош решил, что посетителю лучше поскорее объяснить цель своего визита и тут же уйти, ибо его присутствие так очевидно расстраивало Рейвен.

Соответственно, Джош приготовился взять ситуацию в свои руки.