— Хорошо, хорошо. — Он снова напомнил себе, что телефон мог прослушиваться. Его раздражала необходимость контролировать каждое слово. — Если бы не привычка Брайана защищать тебя ото всех недоброжелателей, тебя, вероятно, давно сожгли бы за колдовство. Меня утешает только то, что к моей встрече с Рейвен ты не имеешь никакого отношения.

— Какое чудесное имя! Джош, когда ты нас познакомишь?

Он резко закрыл рот и сглотнул:

— Надеюсь, скоро.

После небольшой паузы она спросила:

— Я могу чем-то помочь?

— Нет, — он кашлянул, совершенно не удивившись её проницательности. — Нет, но спасибо за предложение.

— Хорошо, если понадоблюсь, я готова.

— Конечно. Передавай от меня привет Брайану.

— Передам.

Он тихо повесил трубку, впервые вспомнив их с Сириной детский уговор, ставший привычным для них обоих, хотя Джош никогда ранее не задумывался об этом. До сих пор.

Они никогда не говорили друг другу «до свидания», даже по привычке, если находились на расстоянии друг от друга.

Уставившись на телефон, Джош задумался над этим. Этот договор был заключён двумя детьми в самое тёмное для них время, когда трагедия унесла их мать, и они были заперты в клетку безопасности, предназначенную для их защиты. Притихший и опустошенный, Стюарт временно отстранился от дочери и пасынка и они, цепляясь друг за друга в щемящей боли, поняли, что есть вещи, которыми они не могут управлять, не могут изменить.

Этот совместный опыт только усилил их врождённые черты характера. Сирина, очень умная и преданная, нашла способ управления своей жизнью, который был настолько изощренным, насколько и естественным для нее. Она плела интриги, устраивала заговоры, подстраивала ситуации, чтобы получить желаемое, всегда с точностью разбираясь в людских характерах и в их реакции на её действия.

Джош, который был старше и циничнее, шёл прямой дорогой, стараясь самостоятельно управлять своей судьбой. Убедив себя в том, что влюбится в брюнетку, он просто игнорировал женщин с тёмными волосами. Он избегал их с маниакальным упорством. Он окружил себя силой интеллекта и охраны, предпочитая знать о возможных опасностях, избегая любых неожиданностей. Он мрачно изучил то, что, называл, «тёмной стороной улицы», зная, что угроза исходит оттуда.

И вот теперь…

Он уставился на телефон, осознавая, что некоторые шрамы никогда не заживают до конца. Рейвен никогда не забудет свою сестру. Он и Сирина никогда не заставят себя сказать друг другу «до свидания», потому что в их душах ещё были живы два маленьких ребёнка, упрямо верящие в то, что пока они не произнесли «до свидания»…. ни один из них не уйдёт навсегда.

И только сейчас он понял, что ни разу не сказал Рейвен «до свидания».

Рейвен не могла с полной уверенностью сказать, что именно ее беспокоит. Её слегка волновало то, что Леон мог заметить перемену в ней и как-то отреагировать, но очевидно, этого не произошло. Но вскоре она забыла об этом, больше обеспокоенная поведением Леона.

За завтраком он, как обычно, был сама учтивость и разговаривал так же небрежно, как и всегда. Извиняющимся тоном он отменил их вечерние планы, сославшись на неотложные дела. Выражение его лица и пристальный взгляд, как всегда, были непроницаемы, а голос учтив.

Но Рейвен заметила некоторые признаки волнения или нечто похожее на него. Он вертел в руках бокал и салфетку. Он почти ничего не ел и часто смотрел на часы, что было весьма необычным для Леона Треверса.

У неё возникло сильное необъяснимое чувство, что он был с ней только телом, а его мысли были далеко.

Очень необычно.