5 июня 1914

2. “Да, я тебя уже ревную…”

Да, я тебя уже ревную,

Такою ревностью, такой!

Да, я тебя уже волную

Своей тоской.

Моя несчастная природа

В тебе до ужаса ясна:

В твои без месяца два года –

Ты так грустна.

Все куклы мира; все лошадки

Ты без раздумия отдашь –

За листик из моей тетрадки

И карандаш.

Ты с няньками в какой‑то ссоре –

Все делать хочется самой.

И вдруг отчаянье, что “море

Ушло домой”.

Не передашь тебя – как гордо

Я о тебе ни повествуй! –

Когда ты просишь: “Мама, морду

Мне поцелуй”.

Ты знаешь, все во мне смеется,

Когда кому‑нибудь опять

Никак тебя не удается

Поцеловать.

Я – змей, похитивший царевну, –

Дракон! – Всем женихам – жених! –

О свет очей моих! – О ревность

Ночей моих!

6 июня 1914

П. Э.

1. “День августовский тихо таял…”

День августовский тихо таял

В вечерней золотой пыли.

Неслись звенящие трамваи,

И люди шли.

Рассеянно, как бы без цели,

Я тихим переулком шла.

И – помнится – тихонько пели

Колокола.

Воображая Вашу позу,

Я все решала по пути:

Не надо – или надо – розу

Вам принести.

И все приготовляла фразу,

Увы, забытую потом. –

И вдруг – совсем нежданно! – сразу! –

Тот самый дом.

Многоэтажный, с видом скуки...

Считаю окна, вот подъезд.

Невольным жестом ищут руки

На шее – крест.

Считаю серые ступени,

Меня ведущие к огню.

Нет времени для размышлений.

Уже звоню.

Я помню точно рокот грома

И две руки свои, как лед.

Я называю Вас. – Он дома,

Сейчас придет.

“Пусть с юностью уносят годы…”

Пусть с юностью уносят годы

Все незабвенное с собой. –

Я буду помнить все разводы

Цветных обой.

И бисеринки абажура,

И шум каких‑то голосов,

И эти виды Порт‑Артура,

И стук часов.

Миг, длительный по крайней мере –

Как час. Но вот шаги вдали.

Скрип раскрывающейся двери –

И Вы вошли.

“И было сразу обаянье…”

И было сразу обаянье.

Склонился, королевски‑прост. –

И было страшное сиянье

Двух темных звезд.

И их, огромные, прищуря,

Вы не узнали, нежный лик,

Какая здесь играла буря –

Еще за миг.

Я героически боролась.

– Мы с Вами даже ели суп! –

Я помню заглушенный голос

И очерк губ.

И волосы, пушистей меха,

И – самое родное в Вас! –

Прелестные морщинки смеха

У длинных глаз.

Я помню – Вы уже забыли –

Вы – там сидели, я – вот тут.

Каких мне стоило усилий,

Каких минут –

Сидеть, пуская кольца дыма,

И полный соблюдать покой...

Мне было прямо нестерпимо

Сидеть такой.

Вы эту помните беседу

Про климат и про букву ять.

Такому странному обеду

Уж не бывать.