В небе гас золотистый пожар.

         Я смеялся фонарным огням.

         Запрудив вкруг меня тротуар,

         удивленно внимали речам.

         Хохотали они надо мной,

         над безумно-смешным лжехристом.

         Капля крови огнистой слезой

         застывала, дрожа над челом.

         Гром пролеток и крики, и стук,

         ход бесшумный резиновых шин…

         Липкой грязью окаченный вдруг,

         побледневший утих арлекин.

         Яркогазовым залит лучом,

         я поник, зарыдав как дитя

         Потащили в смирительный дом,

         погоняя пинками меня.

3

         Я сижу под окном.

         Прижимаюсь к решетке, молясь,

         В голубом

         всё застыло, искрясь.

         И звучит из дали:

         «Я так близко от вас.

         мои бедные дети земли,

         в золотой, янтареющий час…»

         И под тусклым окном

         за решеткой тюрьмы

         ей машу колпаком:

         «Скоро, скоро увидимся мы…»

         С лучезарных крестов

         нити золота тешат меня…

         Тот же грустно задумчивый зов:

         «Объявись – зацелую тебя… »

         Полный радостных мук.

         утихает дурак

         Тихо падает на пол из рук

         сумасшедший колпак.

Июнь 1903

Серебряный Колодезь

Гроза на закате

         Вижу на западе волны я

         облачно-грозных твердынь.

         Вижу – мгновенная молния

         блещет над далью пустынь.

         Грохот небесного молота.

         Что-то, крича, унеслось.