– Боевое было время, – улыбнулся Треухов. – Только скидки за старое знакомство от меня не ожидай.

– От вас дождешься… А условия мои такие: во-первых, велосипед я хозяину по-тихому возвращаю и сам с ним все проблемы улаживаю. Мамой клянусь, он свою заяву из вашей конторы заберет!

– Подумать надо…

– Думай! А во-вторых…

На крыльце вновь нарисовалась Ленка, на этот раз сменившая одеяло на знаменитые джинсы и пальто.

– Чего надо, дура? – с досадой спросил Валентин. – Выпила, трахнулась и вали себе на все четыре стороны!

– Подкинул бы, Валечка, деньжат на бутылочку беленькой, – проворковала Боровикова. – Тебя они без надобности. Упекут ведь его, так товарищ капитан?

– Тамбовский волк тебе товарищ! – усмехнулся Глеб. – Тоже мне пророчица нашлась!

Кузьмичев пошарил в кармане и протянул Елене несколько скомканных купюр.

– Хрен тебе, а не беленькая! Хватай на пузырь чернила и канай отсюда, пока ребра не пересчитал!

Боровикова схватила деньги, как коршун ягненка и выпорхнула за калитку.

– Давай, Кузьмичев свое второе условие!

Участковому не терпелось услышать описание маньяка, терроризировавшего город. Мысленно он уже провертел дырку для новой звездочки на своих погонах, которая повлияет на размер пенсии и простил Валентину его грехи.

– Хочу в следственном изоляторе отсидеться, пока вы Учителя не арестуете!

– Ну, ты даешь! – изумился Треухов. – Сам в камеру просишься? Чем же этот Учитель тебя так напугал?

– Если бы сам его увидел, не спрашивал бы!

– Такой страшный? С рогами он, что ли?

– Не веселись капитан. Я его только со спины видел, но сразу смекнул: такому человека замочить, что два пальца обоссать!

– Со спины?

– Он блондин. Светлые волосы из-под кепчонки торчали. Немного выше среднего роста. Носит синий комбинезон.

– И где ж ты его повстречал?

– Девятиэтажка. Номер – тринадцать. Теперь ты колись, Иваныч: ведь там сегодня днем труп нашли?

– Два! – сгоряча брякнул Треухов и запоздало опомнился. – Нашли, не нашли! Не твоего ума дело!

– Понятненько. Значит, он уже парами начал в расход пускать… Так как насчет камеры, Глеб Иванович? Или у нас программы защиты свидетелей не существует?

– Я еще не решил, каким ремешком тебя пристегнуть, а ты уже из обвиняемых в свидетели переквалифицировался! – Глеб задумался. – Впрочем, кутузок у нас на всех хватит. Разбирайся с велосипедом, а утром к дежурному по УВД подгребай. Определим тебя в лучшем виде!

– Не сомневаюсь! – Кузьмичев поднял над головой сжатый кулак. – Теперь вместе Учителя ловить будем. Мне ордена не надо, как говаривал Вася Теркин, я согласен на медаль!

– Ага. Посмертно тебя наградим.

– Мрачные у вас шуточки, товарищ капитан!

Валентин умчался улаживать свои темные делишки, а Треухов взглянул на наручные часы. Рабочий день давно закончился, а капитану срочно требовалось с кем-то посоветоваться. Впервые, с того момента, как маньяк объявил городу войну, у сыщиков появилась хоть какая-то зацепка.

Нельзя было утверждать, что Учитель не оставлял следов. Отпечатков пальцев на дверных ручках и других предметах, которых касался убийца, хватало. Они могли бы служить прекрасным доказательством на суде, но на данный момент не представляли никакой ценности, поскольку не значились в милицейской картотеке.