|
— Что ж, еще одной головной болью меньше, — прокомментировал я ситуацию для Тигрёнка. — Нам сейчас только живой псевдоплоти не хватало. Сказав эти слова, я вдруг краем глаза приметил какое-то движение справа. Резко повернулся, вскидывая автомат. Как там Тигрёнок изволил выразиться, когда упал в свинцовое колесо? «Ёблинмама»? Точно, она. ЁБЛИНМАМА! На нас перла химера. Она хромала на все четыре ноги. На ней не было живого места. Более крупная ее морда была словно исхлестана железными плетьми. На ней белел единственный уцелевший, неистовой злобой пылающий глаз. Меньшая морда, по-моему, вообще умерла. По крайней мере признаков жизни не подавала. Глаза ее были закрыты. А может, вытекли, я не разобрал. За химерой волочилось множество охотничьих корней красного висельника. Некоторые из них были перебиты ударами когтистых лап монстра. Другие, похоже, химере удалось вырвать вместе с «мясом». По крайней мере за спиной монстра покачивалось что-то вроде огромного красно-черного букета. Этот омерзительный букет, конечно же, был куском растерзанной мутантной омелы. Прежняя победительная прыть оставила химеру. И все равно она галопировала с приличной скоростью. С такой скоростью, которая полностью исключала саму возможность нашего с Тигрёнком бегства. Да и устал я бегать, родная… Я высадил в химеру полный магазин «калаша». Это ее не остановило. Бросил РГС-2. Увы, это самопальная, весьма громоздкая ручная граната. Бросить ее с приемлемой точностью весьма непросто. Температура в объеме нескольких десятков кубических метров вокруг точки инициации гранаты рывком поднялась до полутора тысяч градусов по Цельсию. Вспыхнула трава. Заклубилась белесыми облачками выпаренная из почвы влага. Загорелись воздушные корни, листья, какая-то неведомая мне отвратная начинка тех кусков красного висельника, которые химера тащила за собой. Вспыхнули задние лапы химеры. Такого страшного рева я не слышал уже давно. Возможно, даже никогда в жизни. Увы, монстр продолжал движение и был уже в считанных метрах от нас. — Стреляйте! Стреляйте же! — блажил Тигрёнок, выпучив свои детские глазенки. Ощущая себя никчемным деревянным Буратино, я каким-то механическим, как говорят, «деревянным» движением сменил магазин автомата, вскинул его к плечу, спустил курок. «Зачем? Зачем… я… это делаю? Эту тварь… тридцать пуль… не остановят. Не… остановят, — колотились в моей голове, в такт биениям автомата, быстрые, обжигающе-горькие мысли. — Нет времени. Времени нет. Еще бы один магазин. Один магазинчик! Успеть бы в нее всадить! Был бы со мной Тополь… Эх, Тополь… Мы бы с тобой… Вон, в прошлом-то году? Сколько бандитов положили? Серьезных, матерых бандитов. А все потому, что вместе были. Работали как две руки одного тела…». |
