Кодрингтон едва шевелил губами.

Адмирал шумно перевел дух.

– Когда вы отправляетесь в плавание? – спросил он уже спокойнее.

– Согласно вашему приказу, с субботним приливом, сэр.

– Раньше не можете?

– Могу, сэр, но это означало бы отправиться в путь с неполным боезапасом. Мы ожидаем баржу с порохом на рассвете в субботу.

Кемп покачал головой.

– Мне спокойнее, когда вы в море, – проворчал он. – Ну что ж, отлично, в субботу на рассвете я буду ждать ваш флаг отплытия.

Робин Баллантайн тем временем сидела в одолженном у Картрайтов экипаже под портиком адмиралтейства. Кодрингтон спустился по лестнице, держа под мышкой треугольную шляпу, и сел рядом на обитое кожей сиденье.

Кучер-готтентот хлестнул лошадей по лоснящимся крупам, коляска дернулась и покатила по подъездной аллее. За воротами кучер слегка придержал лошадей, спускаясь по склону холма к Лизбекскому мосту.

– Что нам теперь делать? – спросила Робин.

– Ничего, – ответил Клинтон Кодрингтон.

Через двадцать минут у подножия горы, откуда открывался вид на бухту со стоящим на якоре «Гуроном», Робин снова заговорила:

– Неужели вы не можете придумать, как остановить это чудовище?

– А вы? – резко спросил он.

До самого причала ехали молча.

На берегу стояли рыбацкие лодки, рядом на песке серебром и рубинами сверкал свежий улов. Домохозяйки и слуги торговались со смуглыми босоногими рыбаками, рог трубил, вызывая из города новых покупателей. Пассажиры коляски наблюдали за суматохой с нарочитым вниманием, избегая встречаться взглядами.

– Вы будете завтра на балу в адмиралтействе? Кемп упомянул, что вы собираетесь.

– Нет. – Робин яростно тряхнула головой. – Терпеть не могу такие сборища с их глупой болтовней и тем более не хочу быть в гостях у этого человека.

Впервые с той минуты, как они въехали на причал, Кодрингтон обернулся к ней. Привлекательная женщина: высокая, сильная, с нежным глянцем кожи и умными темно-зелеными глазами под темными дугами бровей. Капитан успел убедиться в силе ее духа и проникнуться уважением, которое легко могло перерасти в восхищение.

– А если я уговорю вас передумать? – тихо спросил он, и Робин с испугом взглянула на него. – Могу предложить себя в качестве собеседника и достойного партнера для танцев.

– Я не танцую, капитан.

– Рад слышать, – признался с улыбкой Кодрингтон, – я тоже обычно избегаю танцев.

Робин не могла припомнить, видела ли прежде его улыбку. Лицо капитана разительно изменилось, из бледно-голубых глаз исчез холод, и они потемнели от радости, две веселые складочки протянулись от уголков рта к тонкому прямому носу.

– У зануды Кемпа чудесный повар, – упрашивал Клинтон. – Хорошая кухня и серьезная беседа, а?

Его зубы ярко выделялись на фоне темного морского загара – белые, как фарфор, и очень ровные. Уголки губ Робин сами собой потянулись вверх. Кодрингтон усилил натиск:

– У меня могут быть новости или появятся планы насчет «Гурона», все равно придется обсудить.

– Тогда сдаюсь. – Робин рассмеялась с удивительной непринужденностью, так что даже случайные прохожие улыбнулись в ответ.

– Я за вами заеду. Когда? Куда?

Только теперь капитан осознал, насколько она привлекательна.

– Нет. – Робин положила ладонь ему на руку. – Меня проводит мой брат, но я буду с нетерпением ждать нашей важной беседы.

Дьявол снова проснулся в ней, и она крепко сжала руку капитана, ощутив удовольствие от его мгновенной реакции на ее прикосновение, – мускулы под ее пальцами напряглись.