|
Пока я пробирался к нему сквозь овец, он повернулся - и на меня. Тут я его и вдарил из ружья. Он очумел, видать, бросился в дыру и попал в капкан. Я снял вот этот полушубок, накинул на него, связал ему морду, взвалил его на спину вместе с капканом и принес до конторы. Вошел в контору и говорю так тихонько Круглову: "Данилыч, волк еще четырех овец задавил". Он ажно привстал и закурил от волнения. "Ну, говорит, Богдан, теперь тебе и коровы не хватит расплатиться". А я эдак заглядываю в окно и говорю: "Данилыч, а что это там чернеет у телеги?" Он припал к окну да как крикнет: "Волк!" Схватил топор и бегом. Пока мы вышли с доярками, он его уже убить успел. "Ну, говорит, конец вражине". И вид у него такой довольный. А я посветил фонариком и говорю: "Ишь какой понятливый волк. К телеге привязался. Знал, что его убивать станут". А девчата как увидели, что волк в капкане, так и покатились со смеху. "Как вы с топором-то не побоялись, Константин Данилыч. Волк хоть и в капкане, а страшный, да еще ночью". И с него, бедняги Данилыча, весь полюбовный лоск сошел, как корова языком слизнула.
- Больно уж волк у тебя смелый... Чумной, что ли? - недоверчиво спросил Егор Иванович. - Волчица! Два соска обсосаны были. Значит, два волчонка где-то в логове лежат. Да разве их найдешь! - Богдан от огорчения ударил своей широкой ладонью по коленке, накрытой полой полушубка. Раздался гулкий ухающий звук, точно ударили лопатой о деревянное корыто. - А это случаем не волчата разбойничают? - Егор Иванович вынул из кармана обугленную ногу ягненка. - Таскают у вас ягнят, а остатки на костре сжигают, чтоб не заметно было. Богдан взял ее, потрогал ногтем копытце. - А это мне неведомо. Да и не мое дело. - Конечно! Ваше дело - получать премию за стопроцентную сохранность ягнят. А коли сдохнет ягненок, так уж лучше не показывать его нерожденным. Концы в воду, то бишь в огонь. - Охранники смотрят за ягнятами. А я - чабан. Мое дело овец пасти. - А концы прятать - это чье дело? - Не кипятись, Егор Иванович. У тебя картошка померзла, кто виноват? - Это другое... - Ах, другое! Вот и учти, тут нас, на ферме, три чабана, да три охранника, да учетчик, да заведующий. А ты ко мне прилип, как банный лист к известному месту. Богдан встал и ушел на баз. Егор Иванович с минуту потоптался на месте и решил зайти в контору к Круглову. Тот сидел за столом в тесной комнатенке и аккуратно обертывал газетой журнал учета. Егор Иванович вынул из кармана ягнячью ножку и положил ее на журнал. - Ягнячья... Ишь ты! Откуда она взялась? - Круглов невинными глазами глядел на Егора Ивановича. - Отсюда же, с твоей фермы. - То есть? - Вон там в костре валялась. - Так это колхозники жгут... Личный скот. А у нас учет - тут все в порядке. - Круглов ласково оглаживал книгу учета. - Колхозники не получают за стопроцентную сохранность ягнят. Зачем же им концы в огонь прятать? - Уж ты не с ревизией ли? - Не мешало бы. - Да кто ты такой? Бывший член правления? - А вот мы комиссию организуем. - Для комиссии у меня все - пожалуйста, в любой момент. А самозванцам здесь делать нечего. - Ловок, ловок... Но смотри, не ровен час - оступишься. - Не тебе судить. Не дорос еще. С тяжелыми мыслями шел Егор Иванович на свое поле. "Что же это за порядки мы завели? Картошку поморозили - виноватых не найдешь. Ягнята дохнут - опять отвечать некому. Их там целая контора. Небось отчитаются по бумажке. Писать умеют. Да еще, глядишь, премию получат. Высокая сохранность! Пятьдесят ягнят вырастят от сотни овец... Зато, мол, все живые. А где остальные? А то неведомо. Отчитались - и все козыри в руках. Простой мужик к ним и не подступись. Заговорят, запугают. Не верь глазам своим. Ох-хо! Нет, - думал Егор Иванович, - не по-хозяйски у нас все устроено, не так. |
