|
«А все это оттого, что мастера нет, который вдохнул бы душу в эти хорошенькие материалы… нет! надо их подтянуть!» Эта идея до того ему понравилась, что он решился провести ее во что бы то ни стало и для достижения цели действовать преимущественно на дам. Для начала, обед у губернского предводителя представлял прекраснейший случай. Там можно было побеседовать и о spectacles de societe, и о лотерее-аллегри, этих двух неизменных и неотразимых административных средствах сближения общества. В этих видах он отправился на обед несколько пораньше («кстати уж и за предводительшей приударить!» — подумал он), но оказалось, что на этот раз весь губернский люд словно сговорился и собрался ранее обыкновенного. Оставалось покориться. Предводительша, пикантная брюнетка, взглянула на него довольно пронзительно и указала место подле себя. Кругом тоже сидели дамы, в числе которых было несколько действительно хорошеньких. — Да избавьте вы нас, Дмитрий Павлыч, ради Бога, от этого разбойника Мухоярова, который заодно с губернским правлением по дорогам грабит! — совершенно некстати забасил хозяин. — Pardon, cher Платон Иваныч, позвольте мне на этот раз не слушать вас! Я, конечно, сделаю все, что вам угодно будет мне приказать, но здесь я исключительно в распоряжении дам, — отвечал Митенька, очень грациозно поматывая головкой. Дамы просияли и инстинктивно оправили свои платья. — Бывают у вас здесь спектакли? — обратился Митенька к хозяйке. — Да… зимою приезжают какие-то актеры, но мы их никогда не видим, — отвечала хозяйка и опять взглянула на Митеньку. «Так бы я тебя и съел!» — подумал Митенька, пожирая ее глазами, но вслух продолжал: — Нет, я, конечно, не об городских спектаклях говорю… я говорю об так называемых spectacles de societe… Из дам некоторые перешепнулись, другие перемигнулись, как будто говорили друг другу: а вот, погоди, заставит он нас всех петь водевильные куплеты и изображать «резвящихся русалок»! — Нет, здесь этим некому было заняться. — Но вы, Татьяна Михайловна? — Я?.. а почему вы предполагаете, что именно я могу этим заняться? Митенька сконфузился; он, конечно, был в состоянии очень хорошо объяснить, почему он так думает, но такое объяснение могло бы обидеть прочих дам, из которых каждая, без сомнения, мнила себя царицей общества. Поэтому он только мял в ответ губами. К счастию, на этой скользкой стезе он был выручен вошедшим официантом, который провозгласил, что подано кушать. Татьяна Михайловна подала Митеньке руку. Процессия двинулась. — Давайте вашу руку, но за обедом вы мне непременно должны объяснить, почему вы считаете, что именно я должна принять на себя устройство спектакля? — полушепотом сказала хозяйка дорогой. — Стоит только взглянуть на вас, чтобы… — начал Митенька и не кончил. — А?! — не то насмешливо, не то сочувственно произнесла Татьяна Михайловна. За столом разместились попарно, то есть мужчины вперемежку с дамами. Излишек мужчин (преимущественно старцы, уже совсем непотребные) сгруппировался на другом конце стола, поближе к хозяину. — Ну-с, «чтобы»?.. — начала опять Татьяна Михайловна, очевидно, кокетничая. Она кушала при этом суп с такою грацией, как будто играла ложкой. — Чтобы убедиться, что вы — единственная женщина, которая может привлечь… — Публику? — Вы жестоки, Татьяна Михайловна. — Вашество! рекомендую вам пирожки! у меня для них особенный повар есть! в Новотроицком учился! — приглашал с другого конца хозяин дома. — Ем-с, Платон Иваныч; пирожки действительно бесподобны. — Шесть лет в ученье был, — продолжал хозяин, но Митенька уже не слушал его. |
