И смотрела.

Старательно смотрела, запоминая. Аглая как-то обмолвилась, что если хорошо запомнить что-то, то это потом и нарисовать выйдет. Вот Лилечка и попробует.

Потом.

И еще у Аглаи попросит помочь, она ведь добрая. Не откажет.

Так и стояли. И достоялись. Первой к камню пошла Лика, которая нахмурилась, сделала лицо взрослое-взрослое, такое, что прям еще немного и треснет от избытка серьезности, и тогда уже камень тронула. А он взял и загорелся белым пламенем.

— Я же говорила, — спокойно и с каким-то довольством произнесла матушкина матушка и руками живот накрыла. — А ты сиди тихо, ишь, еще на свет не появилась, а туда же… будут и тебе женихи.

Люди же, что собрались у храма, зашумели, загомонили, обсуждая этакое-то диво. Кто-то даже потребовал, чтобы Лика опять камень погладила, чтоб, значит, сильнее благословилась, а потом по полям прошлась. Мол, в стародавние времена так и делали.

Тогда и зерно родило.

— Глупости, — громко произнесла матушкина матушка и голос её странно сделался таким, что услышали все, верно, даже вороны на крыше храма. — Весной землю просить надо. И не посторонней бабе, а своей жене… будет жена мужем довольна, будет и земля родить.

Толпа вновь загомонила, кажется, не слишком радая услышать. Хотя все она сказала правильно.

Да.

Лилечка не знала, откуда она знает, но вот верно, да.

— Иди, детонька, — сказала матушка и подтолкнула к помосту.

Идти, честно говоря, не слишком хотелось. Ну вот зачем Лилечке это благословение? У нее уже Фиалка есть. И ведьма тоже. Папенька. Матушка. Скоро братик будет.

Или там сестричка.

Норвуд с волками его, за которыми присматривать надо. Куда Лилечке в царские невесты? Но не пойти нельзя. Все смотрят. И матушка расстроится.

Лилечка вздохнула.

И Фиалке сказала:

— Мы скоренько, туда и обратно…

— Не маловата ли девица? — брюзжащим голосом осведомился жрец, но заступать не стал.

— В законе ничего-то о возрасте не сказано, — возразила матушка и руки в бока уперла. И вновь люди загомонили. Кажется, эта-то мысль в головы им не приходила. А Лилечка ждать не стала. Коснулась теплого камня, аккурат, что бок кошачий.

Или…

…вспомнился вдруг тот старый лес, который остался где-то возле дома. И тишина в нем. И огоньки чудесные. И уверенность, что теперь все-то будет хорошо.

Для неё.

И для родителей. И для волков тоже, а то ведь устали они волками быть. Пусть бы получат, если не свободу, то хотя бы шанс её обрести.

Камень ответил теплом и лаской. Он разгорался медленно и так ярко, что не сумел удержать огонь в себе. И над серой поверхностью поднялось искрящееся облако. Лилечка подхватила его, такое нежное, мягкое. Подхватила и подняла.

Высоко-высоко, чтобы все видели.

А потом еще подбросила и подула, так оно выше поднимется и тогда всем хватит. Она это видела. А люди… люди замерли отчего-то. Кто-то даже испугался, глупый.

Как можно бояться света?

И добра?

Облако поднялось, а потом и рассыпалось искрами. И это было так красиво, что Лилечка, не удержавшись, захлопала в ладоши. Люди же…

…взрослые, что с них взять?

Снова все слишком серьезно приняли. Кто-то на колени даже упал. Зачем, спрашивается? Но и ладно…

Глава 30. В которой сказывается о божественном благословении и прочих жизненных неурядицах

…даже если тебя выпустили из дома, разумом скорбных, это еще не значит, что ты излечен. Ты просто стал таким, как все.

Когда камень вспыхнул от прикосновения Бастинды, Стася, признаться, не удивилась.