— И… он умер?

— Нет, но получил иную силу. Это их и спасло. Сперва. Потом сгубило… силы было много, и нашлись те, кто сказал, что негоже не пользовать её на всеобщее благо. Благо… в чем-то они, наверное, правы были, ибо так возникло Беловодье. Правда та ведьма… она не хотела быть царицей. Она хотела любить и быть любимой. И еще помогать людям. Почему все так… переменилось?

— Не знаю.

Мишанька ощутил, как трещит платье. В плечах. В плечах-то оно узким было. А на груди опало будто бы. И рукава модные, длинные сделались тесны неимоверно.

Это что, он…

— Я…

— Ты, — Аглая улыбнулась. — Ты, Мишанька… тебе ведь уйти охота?

Охота. Его место не здесь, не в палатах царских, а там, на берегу. Но Аглая покачала головой:

— Их ведь не оставят… не так, то иначе убьют. Кому защитить?

— Мне, — вздохнул Мишанька.

— Тебе… Ты ведь все-таки маг.

— Маг.

— И боевой…

Он только и сумел, что кивнуть. И странное дело, здесь и сейчас, стоя в нелепом женском платье, которое ко всему расходилось по швам, он не чувствовал себя ни смешным, ни глупым.

— Только… — Аглая бережно погладила его по щеке. — Береги себя…

— Постараюсь.

Глава 63. О войне и битвах всяко-разных

Допустим, умер я! И что теперь мне делать?

Стася почувствовала, как её наполняет и переполняет сила, и что силы этой, горячей, солнечной, словно собранной с раскаленных камней, столько, что она, Стася, способна совершить, если не чудо, то почти.

И совершить захотелось.

А потому она собрала силу, всю, которая была, и пожелала:

— Пусть все будет хорошо, — а потом подумала и уточнила. — У всех…

Потом подумала и еще уточнила:

— У Зорянки… пусть она вернется. И зверь снова станет человеком, если это возможно. Или покой обретет. Пусть проклятье исчезнет, а Радожский женится на той, которую любит. Пусть… царица тоже будет счастлива. И Баська с Маланькой найдут женихов, только хороших. Пусть…

О ногу потерлось что-то теплое.

И котики.

Как она могла про котиков забыть? Пусть… пусть котики найдут себе хозяев. Или хозяева котиков? Главное, чтобы взаимно.

Силы было много.

А потом она взяла и закончилась, что было несколько обидно, но Стася обиду пережила. Она моргнула, приходя в себя. И огляделась.

Палаты царские нисколько не переменились. Вот сидит в резном креслице царица, откинувшись на спинку, глаза закрыв. Сидит и улыбается мечтательно. Вот улыбается зверь, растянувшийся перед креслом. Вот лежит у ног царицы тело женщины, которая тоже улыбается. Вот…

Беззвучно отворилась дверь, впуская еще одну гостью.

Не одну.

Просто держались они так, что вторая казалась тенью первой. И почему-то подумалось, что это неспроста. Да и сами гостьи не производили впечатление людей, явившихся с миром.

— Ведьма, — сказала первая, переступив порог. Вот что Стасю удивило, так не смуглое лицо с нехарактерно восточными чертами, не волос темный, остриженный коротко, но мужской наряд вошедшей. И подумалось, что, верно, Стася совсем уже освоилась в этом мире, если чужое платье вызывает раздражение.

— Ведьма, — согласилась Стася, разглядывая женщину.

Не молода.

Не стара.

Такая вот… никакая. И черты лица острые резкие, а вот поди ж ты, складываются будто в маску. Заурчал Бес, и женщина положила руку на пояс.