парковый ансамбль королевской резиденции впечатлял. Я училась на архитектора, обожала свою

будущую профессию, и сейчас просто не могла не отметить искусную вязь лепнины на изящных

балконах, красоту высоких стрельчатых окон, многочисленные террасы и венчавшие каменные

выступы фантасмагорические статуи.

Я люблю путешествовать, и за свою недолгую жизнь посетила немало дворцов и замков, но все они

ни в какое сравнение не шли с этим шедевром иномирского зодчества. Я настолько увлеклась

созерцанием окружавшей меня красоты и роскоши, что не сразу заметила приблизившегося к

карете странного человечка.

— Ваше величество, прошу.

Пузатый, зелёный, большеротый — он чем-то напоминал лягушонка, непонятно с какой целью

обряженного в ливрею лакея. Даже пальцы руки, которую он мне протянул, чтобы помочь выйти из

кареты, были соединены полупрозрачными перепонками.

Феи, говорящие двуногие квакушки… Какие ещё меня впереди подстерегают глюки?

Или это всё-таки не глюки?

Лягушонок (или вот такой вот необычной наружности карлик) почтительно поклонился, стоило мне

спуститься со ступеньки-подножки, и по широкой насыпной дороге повёл меня ко дворцу,

выстроенному из светлого с бежевым оттенком, будто топлёное молоко, камня. К нам тут же

присоединились какие-то люди: разряженные дамы, расфранченные мужчины. Все дружно и

вразнобой поздравляли меня со счастливым замужеством (да уж, счастливее не придумаешь),

заверяли, как они безмерно рады, что именно я, Даниэла-Бланка-Федериция Фантальм, стала их

королевой и что только такая умница-разумница, как я, достойна сидеть на троне подле их

замечательного короля.

Хотела бы я знать, в каком таком месте он замечательный… А впрочем, нет! Мне совершенно

неинтересен ни он сам, ни его… хм, замечательные места.

И куда это меня фантазия завела?

— Желаем вам счастья!

— Долгих лет правления! — продолжали наседать преследователи.

— И скорейшего наследника!

Помешаны они здесь все, что ли, на наследниках?

Видимо, это были местные подхалимы. На лицах всех до единого читались откровенно лицемерные

улыбки. Я тоже вроде как улыбалась, натянуто и явно фальшиво, мечтая поскорее избавиться от

общества всех этих непонятных личностей.

Даже не получилось толком рассмотреть внутреннее убранство дворца — перед глазами

мельтешили напудренные лица в обрамлении напомаженных шевелюр.

Вот так, провожаемая пёстрым многоголосым «шлейфом», по широкой мраморной лестнице я

поднялась на третий этаж. Один «лягушонок» молчал, и к нему я сейчас испытывала больше

симпатии, чем ко всей этой галдящей ораве.

— Ваше величество, я бы почла за честь стать вашей фрейлиной…

— Ах, я бы служила вам верой и правдой до последнего своего вздоха!

— А я из рода Ольтеров, моя королева. Моя маменька на протяжении двадцати лет преданно

служила покойной правительнице. Да хранит светлейшая Мириелис её душу. А моя бабушка…

Кажется, ещё немного, и у меня голова треснет подобно переспевшему арбузу. Хотелось сорваться

на бег, невзирая на боль в мышцах, и броситься прочь. Прочь от этого пчелиного роя, который

продолжал назойливо жужжать и дико меня раздражать. Надеюсь, там, куда меня ведёт мистер

Квак, я смогу наконец остаться одна и привести в порядок мысли.