|
При виде величественной дамы, напоминавшей скорее статую в черном, испанец, застигнутый врасплох, остановился на пороге, а затем уверенным шагом приблизился к ней. Улыбка победителя, с которой он появился в дверях, потухла, как гаснет свеча от порыва ветра. Бросив быстрый взгляд на Катрин, он согнулся почти до земли. - Мадам, - сказал он певучим голосом, - соблаговолите принять благодарность за эти мгновения, которые вы милостиво дарите мне. Но я хотел бы поговорить с вами один на один. - Мессир, вы хорошо понимаете, что я не могу пожелать вам быть гостем, прежде чем не узнаю, что привело вас сюда. Более того, мне нечего скрывать от Сары, воспитавшей меня, и брата Этьена Шарло, моего исповедника. Монах сдержал улыбку при этом явном обмане, но не стал мешать ей, видя, что испанец рассматривает его с подозрением. - Я знаю брата Этьена, - пробормотал Вилла-Андрадо. - Мессир де Ла Тремуйль дорого бы заплатил за его старую шкуру и седую голову. Катрин вскочила словно ужаленная. Гнев залил ее лицо, и она выпалила с возмущением: - Какая бы ни была причина вашего появления здесь, сеньор Вилла-Андрадо, знайте, что начинать визит с оскорбления тех, кого я глубоко уважаю и кто мне дорог, не сулит нам ничего хорошего. Поэтому будьте любезны, скажите нам прямо о цели вашего визита. Несмотря на то, что кресло Катрин было приподнято на высоту двух ступенек, его лицо оказалось на уровне ее лица, и глаза, запылавшие бешеным огнем, готовы были испепелить черную вуаль. Но он принудил себя улыбнуться. - Это, пожалуй, плохое начало, и я прошу извинения. Тем более что я пришел с лучшими намерениями, и вы в этом убедитесь. Катрин медленно опустилась в кресло, но не предложила гостю сесть, потому что не знала, пришел он как друг или как враг. Он сказал о добрых намерениях. Возможно, это было правдой, если вспомнить корзину с продуктами в гроте, но дымящиеся развалины Монсальви не располагали к доверию. Эта дерзкая улыбка очень напоминала волчий оскал. - Говорите, - сказала она. - Дорогая графиня, - начал он, преклонив колено, - слухи о вашем несчастии дошли до меня, и сердце мое опечалилось. Такая молодая, такая красивая и обремененная ребенком, вы не можете оставаться без покровителя. Вам нужна рука, сердце... - В этом замке у меня достаточно рук и преданных сердец, - отрезала Катрин. - Я плохо вас понимаю, говорите яснее! Оливковое лицо Кастильца порозовело. Он сжал губы, но еще раз обуздал свой гнев. - Хорошо, я буду говорить с вами прямо, как вы того желаете. Мадам Катрин, я прибыл сюда сказать вам следующее: милостью короля Франции Карла, которому я преданно служу... - Хм! - кашлянул брат Этьен. - ...преданно служу, - громко повторил испанец, - также милостью моего сюзерена короля Хуана 11 Кастильского, я, сеньор Тальмонтский, граф де Рибальдо в Кастилии... - Ба! - любезно прервал монах. - Король Хуан II вернул вам то, что вам принадлежало. Ваш дедушка, женившийся на сестре Бега де Виллен, уже был графом де Рибальдо, как мне кажется? Что касается владения Тальмонтом, то примите мои поздравления. Главный камергер милостив к тем, кто ему прислуживает, особенно распоряжаясь чужим добром! С невероятным усилием Вилла-Андрадо оставил без внимания это вторжение, но Катрин заметила, как надулись вены на его лбу, и подумала, что он вот-вот взорвется. Но ничего не произошло. Кастилец довольствовался двумя-тремя глубокими вздохами. - Как бы то ни было, - продолжил он сквозь зубы, - я приехал сюда положить к вашим ногам мои титулы и земли, мадам Катрин. |
