|
Мадам де Ла Тремуйль Разразилась смехом. - Какая ты гордая, моя девочка! Скоро эта гордость с тебя слетит, когда бравый Эйселен покажет тонкости своего искусства. Знаешь, что он с тобой сделает? - Не имеет значения! Единственно, что важно для меня, - это присутствие священника, которого я здесь не вижу. - Священник? Для такой колдуньи, как ты? Слугам Сатаны не нужен священник, когда они отправляются к своему хозяину. Зачем тебе исповедоваться, если ты и так идешь в ад? Меня же интересует, как колдунья переносит пытки. Есть ли у тебя, дочь Египта, колдовские средства против боли? Сможешь ли ты выдержать, когда палач будет выдирать тебе ногти, отрезать нос, уши, сдирать с живой кожу и выколет глаза? Катрин не потупила взгляда перед садистскими объяснениями приготовленных ей мучений. Еще немного, и она превратит себя в бездыханную плоть. - Не знаю, но если вы истинная христианка, то должны дать мне время на последнюю молитву. А потом... Графиня колебалась. Она явно была против, однако, посмотрев на солдат, стоявших в глубине комнаты, поняла, что не имеет права отказать в просьбе приговоренной из-за боязни прослыть бого преступницей, - это было всегда опасным. - Ладно, - недовольно согласилась она. - Но только быстро! Развяжите ей руки! Подошел палач и развязал веревку. Катрин встала на колени перед одной из колонн спиной к своему врагу. Она скрестила руки на груди, опустила голову, наклонилась и потихоньку вытащила кинжал. Сердце ее учащенно билось. Она видела, как палачи отошли внутрь помещения. Наверняка они хотели насладиться зрелищем ее последней молитвы. Катрин крепко держала кинжал, направив его острие прямо себе в сердце, и хотела еще больше наклониться, чтобы вонзить лезвие... Крик отчаяния огласил комнату. Эйселен неожиданно опрокинул ее и вырвал оружие. Она решила, что все пропало. Но в комнате пыток происходило что-то непонятное. На ее крик графиня и фрейлина отозвались визгом... Словно во сне, Катрин видела, как они, стоя рядом, выли в два голоса. Трое "палачей" сражались с солдатами и, к удивлению Катрин, делали это очень хорошо. Эйселен уже проткнул грудь одного из солдат кинжалом, отнятым у Катрин, а два его помощника орудовали неизвестно откуда взятыми шпагами. Сражение было коротким. Вскоре четыре трупа валялись на обшарпанных каменных плитах, а острие двух шпаг было приставлено к декольтированным бюстам дам одним из нападавших. - Бандиты! - рычала графиня. - Канальи! Что вам нужно? - От вас - ничего, почтенная дама, - ответил тягучий голос Тристана Эрмита из-под капюшона Эйселена. - Только помешать вам совершить еще одно преступление. - Кто вы такой? - Позвольте мне сказать, что вас это не касается... Как у вас? Все готово? Один из "палачей" поднял Катрин, а другой, исчезнувший минутой раньше, вернулся вместе с Сарой. Женщины без слов бросились в объятия друг друга. Они были не в состоянии говорить от волнения. Не сводя глаз с испуганных дам, Тристан приказал: - Завяжите как следует им рты, а потом заприте в разных камерах. Приказ был точно и быстро выполнен. Мадам де Ла Тремуйль и Виолен, хрипевших от злости, растащили по камерам. - Я бы их с удовольствием прирезал, - объяснил Тристан, - но они еще должны сыграть свою роль. Без жены Ла Тремуйль не поедет в Шинон. Рассуждая, он снимал капюшон, взятый у Эйселена, и, улыбаясь, смотрел на Катрин. - Вы хорошо все проделали, мадам Катрин. |
