|
Что он там делает? Шарит среди беспорядочно нагроможденных на столе тюбиков с красками и сухих кистей, — видимо, разыскивает чтото. Ага, это он искал длинный шпатель с тонким и гибким стальным лезвием. И нашел его наконец. Он хочет изрезать портрет! Всхлипнув, юноша вскочил с дивана, подбежал к Холлуорду и, вырвав у него из рук шпатель, швырнул его в дальний угол. — Не смейте, Бэзил! Не смейте! — крикнул он.Это все равно что убийство! — Вы, оказывается, всетаки цените мою работу? Очень рад, — сказал художник сухо, когда опомнился от удивления, — А я да это уже не надеялся. — Ценю ее? Да я в нее влюблен, Бэзил. У меня такое чувство, словно этот портрет — часть меня самого. Ну и отлично. Как только вы высохнете, вас покроют лаком, вставят в раму и отправят домой. Тогда можете делать с собой, что хотите. Пройдя через комнату, Холлуорд позвонил. — Вы, конечно, не откажетесь выпить чаю, Дориан? И ты тоже, Гарри? Или ты не охотник до таких простых удовольствий? — Я обожаю простые удовольствия, — сказал лорд Генри.Они — последнее прибежище для сложных натур. Но драматические сцены я терплю только на театральных подмостках. Какие вы оба нелепые люди! Интересно, кто это выдумал, что человек — разумное животное? Что за скороспелое суждение! У человека есть что угодно, только не разум. И, в сущности, это очень хорошо!.. Однако мне неприятно, что вы ссоритесь изза портрета. Вы бы лучше отдали его мне, Бэзил! Этому глупому мальчику вовсе не так уж хочется его иметь, а мне очень хочется. — Бэзил, я вам никогда не прощу, если вы его отдадите не мне! — воскликнул Дориан Грей.И я никому не позволю обзывать меня «глупым мальчиком». — Я уже сказал, что дарю портрет вам, Дориан. Я так решил еще прежде, чем начал его писать. — А на меня не обижайтесь, мистер Грей, — сказал лорд Генри.Вы сами знаете, что вели себя довольно глупо. И не так уж вам неприятно, когда вам напоминают, что вы еще мальчик. — Еще сегодня утром мне было бы это очень неприятно, лорд Генри. — Ах, утром! Но с тех пор вы многое успели пережить. В дверь постучали, вошел лакей с чайным подносом и поставил его на японский столик. Звякали чашки и блюдца, пыхтел большой старинный чайник. За лакеем мальчик внес два шарообразных фарфоровых блюда. Дориан Грей подошел к столу и стал разливать чай. Бэзил и лорд Генри не спеша подошли тоже и, приподняв крышки, посмотрели, что лежит на блюдах. — А не пойти ли нам сегодня вечером в театр? — предложил лорд Генри.Наверное, где-нибудь идет что-нибудь интересное. Правда, я обещал одному человеку обедать сегодня с ним у Уайта, но это мой старый приятель, ему можно телеграфировать, что я заболел или что мне помешало прийти более позднее приглашение... Пожалуй, такого рода отговорка ему даже больше понравится своей неожиданной откровенностью. — Ох, надевать фрак! Как это скучно! — буркнул Холлуорд.Терпеть не могу фраки! — Да, — лениво согласился лорд Генри.Современные костюмы безобразны, они угнетают своей мрачностью. В нашей жизни не осталось ничего красочного, кроме порока. — Право, Гарри, тебе не следует говорить таких вещей при Дориане! — При котором из них? При том, кто наливает нам чай, или том, что на портрете? — И при том, и при другом. — Я с удовольствием пошел бы с вами в театр, лорд Генри, — промолвил Дориан. |
