Это был его единственный разговор с матерью о браке. Его родители стали одной из тех редких Вер-Охотничьих пар, которые находили друг друга во время своего первого секса.

У других это могло случиться через десятки встреч.

Или не произойти вовсе.

Он опустил взгляд на обнаженную ладонь. В молодости, будучи полным глупых мечтаний, Дев пытался представить, как бы выглядела его парная метка. Родовые символы схожи для видов, но метка каждой конкретной пары уникальна. И ребенком он даже нарисовал такую, просто чтобы посмотреть.

Мужчиной он был благодарен, что его никто не отметил. Союз двух людей также налагал серьезные обязательства. Уклониться от которых нельзя.

Он крепко сжал кулак. «Мне не нужна пара». Одному ему было лучше.

Но думая о Сэм, Дев понимал, что это абсолютная ложь. С нею он был бы самым счастливым человеком на свете.

Вот только, он ей совсем не нужен.

Уриан должен был встретиться в «Санктуарии» со своим осведомителем, чтобы собрать для Ашерона больше информации о плане Страйкера. Они с Дэвином всегда старались выбирать места, где люди отца точно не увидят их вместе. Если он когда-нибудь узнает, что Уриан до сих пор общается со своим старым другом, то незамедлительно убьет Дэвина.

Растягивая удовольствие.

Он потер шею в том месте, где отец в порыве гнева перерезал ему горло за то, что Уриан осмелился в течение пяти секунд быть счастливым. Горькое воспоминание о той ночи не тускнело, оно навсегда останется в его сердце. Он поклонялся отцу всю свою жизнь… совершал всевозможные зверства, чтобы угодить ему.

И ради чего?

Чтобы при первом же промахе Уриана ублюдок убил его жену и затем перерезал ему горло?

«Однажды я отомщу».

Он убьет Страйкера за то, что тот с ним сотворил, даже если это станет последним, что он сделает перед смертью.

— Давай, Дэвин, приди с хорошими новостями. — Уриан подошел к бару и заказал пиво, пока ждал друга.

Кольт протянул заказ. Не говоря ни слова, Уриан обошел игровую зону.

Посмотрел на часы. Дэвин опаздывал. Нечто в высшей степени ему несвойственное.

Страйкер все узнал? От одной только мысли в жилах стыла кровь.

Внезапно по позвоночнику пробежало знакомое покалывание, предупреждая, что в здании находится даймон. Уриан осмотрел полупустой бар в поисках приятеля.

В дальнем углу он увидел проблеск светлых волос и направился к нему.

Но, приблизившись, понял, что это не Дэвин. Это была женщина, и когда она повернулась к нему, он почувствовал себя так, словно его ударили.

Нет, этого не может…

Это невозможно.

— Таннис?

Женщина нахмурилась, глядя на него так, будто его лицо и это имя ничего для нее не значили.

Но для него оно значило все.

Время замерло, и он вернулся в тот день, когда умерла его маленькая сестренка. В отличие от него и братьев, она была слишком мягкой и доброй, чтобы убить человека ради собственного выживания. Поэтому в свой двадцать седьмой день рождения она превратилась в пыль. Боль от разложения заставляла ее кричать, пока горло не начало кровоточить. И даже тогда она не обрела покой. Никакой пощады. Это самая мучительная смерть, какую только можно себе представить.

И она была обречена на нее проклятием собственного деда.

Собрав ее останки и похоронив их, они никогда больше не произносили ее имя вслух.

Но Уриан помнил. Как он мог забыть маленькую девочку, которую защищал и оберегал? Ради защиты которой пошел бы на убийство.

До проклятия Аполлона ее звали Диана, в честь двоюродной бабки Артемиды. А когда дед проклял апполитов, Страйкер отказался когда-либо вновь называть ее Дианой. Он не хотел напоминаний о своей олимпийской семье, предавшей их всех.