— Ага, конечно. В следующий раз я не буду рисковать, что промахнусь.

— Что ты собираешься делать с ними? — спросил Дев, кивнув на деньги в руке Ника.

Парень сложил их и сунул в карман.

— Свожу маму в «Бреннан» на День Матери. Она никогда прежде там не была, но всегда хотела.

Дев похлопал его по спине.

— Ладно, акула бильярда. Всего хорошего. Я лучше вернусь к работе, пока ты меня не обчистил.

Ник привел стол в порядок, а Дев вернулся на свое место у двери.

Сэм сглотнула, увидев его доброту, от которой защемило сердце. В отличие от Ника, Дев ничуть не изменился.

— Что ты делаешь?

Она подпрыгнула, когда позади нее раздался низкий голос Ника.

— Просто смотрела твои фотографии.

Ник подошел ближе, чтобы взглянуть на ту, с ним и Девом. Его глаза были полны печали, отчего у нее в горле образовался ком.

— Тогда у нас было много хорошего. Мама фотографировала и вставляла в рамки все, что могла.

И вешала фотографии на стену, время от времени меняя их местами… она играла с Ником в эту игру, чтобы напомнить ему о вещах, которые считала важными в его жизни.

Друзья. Семья. Улыбки.

Его мама была замечательной женщиной.

Сэм прокашлялась.

— Похоже, вы с Девом довольно близки.

— Он всегда был мне хорошим другом, и поэтому я рад, что ты отослала его домой.

Эти слова не соответствовали чувствам, которые, Сэм знала, он испытывал, находясь рядом с Девом. Как и эмоциям, которые она улавливала прямо сейчас.

— Тогда почему ты его ненавидишь?

Ник застыл.

— Я не ненавижу его. Я просто злюсь… в принципе на весь мир. Дев позволил моей маме уйти из «Санктуария» с даймоном, выдававшим себя за Темного Охотника.

— Дев бы никогда…

— Я знаю, Сэм. — Она чувствовала боль, которую он испытывал, произнося эти слова дрожащим голосом. — Он понятия не имел, что подвергает ее опасности, и я знаю, он бы никогда не сделал этого специально. Но я не могу забыть ту ночь и простить тех, кто имеет отношение к ее смерти. Просто не могу.

Сэм понимала его.

— Тяжело постоянно жить с таким чувством вины.

— Ты даже не представляешь.

— Ты ошибаешься, Ник. Я точно знаю, каково это, смотреть, как убивают людей, которых я люблю больше всего на свете, и не иметь сил их спасти. Я, кто всю жизнь училась сражаться, не смогла уберечь тех, кого поклялась любить и защищать. Как я могла не оказаться там и не спасти их?

У Ника задергалась щека.

— Как ты с этим живешь?

— Со злостью, — честно ответила Сэм. — Каждый божий день. Каждую ночь. Я жажду крови, и никакие убийства этого не изменят. Не облегчат боль.

Ник устало вздохнул.

— Значит, я всегда буду себя так чувствовать?

— Пока не найдешь иной смысл жизни. Найдешь что-то, что дарует тебе покой.

— Ты обрела этот покой? — спросил он, посмотрев на нее.

Да. Но все так банально и избито, что она не могла заставить себя признать это.

— Один мудрый человек однажды сказал мне, что покой должен идти изнутри. Мы должны научиться любить себя, прежде чем сможем найти свое место в этом мире.

— Ашерон, — скривил Ник губы.

Сэм улыбнулась.

— Тебе он тоже это говорил?

— Нет. Мы мало разговариваем в последнее время, но подобные речи в его стиле. — Его взгляд потемнел. — Не верь Ашерону, Сэм. Он не то, чем кажется.

Она почувствовала…

Сэм сконцентрировалась, но не смогла понять, что это.