Джанза ударил его два раза подряд, оба удара пришлись по лицу, один — в челюсть, другой — по правой щеке. Голова Джерри инстинктивно уворачивалась от ударов, все равно принимая кулаки Джанзы.

Джанза остановился. Он снова расставил ноги, сощурил глаза, прицеливаясь. И снова фальшивый удар в лицо Джерри, уже вместо живота, но его кулак лишь коснулся его щеки. Буркнув от отвращения к не произведенному эффекту, набросился на лицо Джерри и на его тело, нанеся еще несколько ударов. Джерри обеими ногами стоял на земле. Ощутив вкус крови во рту и поняв, что один его глаз не закрывается, он впитал в себя боль, но и нашел ее вполне терпимой. И его удивило, что он не только продолжал стоять на ногах, но и не терял равновесия, даже если каждый прямой удар отодвигал его назад.

Дыхание Джанзы разрывало тишину аллеи. Глубоко набирая воздух, он оглядывался на рассеянные лица в окнах и ревел: «Ну, что пялитесь?» — и он снова набросился на Джерри. Но когда его кулаки снова начали резать воздух, он уже не смотрел на Джерри. Удар вскользь по правой щеке. Джерри был удивлен тому, насколько крепки и стойки были его щеки. Твердые скулы и чуть-чуть плоти, обтянувшей кость. Но у него за щекой с каждым ударом что-то начинало дребезжать, и вкус крови во рту становился все сильней и сильней.

— Что с тобой, Рено? — спросил Джанза, держа у груди готовый кулак. Но что-то его остановило. Рваное дыхание мешало ему говорить. — Почему не дерешься?

Джерри качнул головой, давая знак руками: «Давай, бей дальше».

И Джанза продолжил. Разъяренный удар откинул Джерри назад. Потеряв остойчивость, он плюхнулся коленом в грязь. Затем, поднявшись, он увидел, что падает на выступающий угол кирпичного дома, и тут же отскочил от него. Еще один удар помог Джерри вернуть равновесие и снова стать на обе ноги. Затем был удар в грудь, и еще один прошел мимо челюсти, но задел ухо. И Джерри услышал, как кровь звенит в кровеносных сосудах где-то за ухом.

Раскачиваясь и шатаясь, Джерри продолжал стоять на ногах, его тело подстраивалось под каждый следующий удар, чтобы встретить его и поглотить.

— Давай сдачи… или слабо?.. — обрывки слов Джанзы перемешивались с его рваным дыханием. Можно было подумать, что Великий Эмил Джанза был не в форме, выпустил пары, исчерпал свои лучшие удары.

— А я и даю, — сказал Джерри.

— Ты чокнулся? — закричал Джанза со злобой в голосе, или даже с обидой. — Тебе что, все до лампочки?

— Давай, Джанза, — сказал Джерри, раздув губы так, что зашатавшийся выбитый зуб не вылетел наружу. Он глотал слюну, стараясь не плеваться, чтобы Джанза не видел его крови.

— Знаешь, у тебя не все дома, — продолжал Джанза, разводя руками. — Ты — гребанулся…

Джерри улыбнулся ему. Он знал, что в улыбке должен был быть гротеск и патетика, но при этом она должна была оставаться улыбкой.

— Сказать тебе, что я сделаю дальше, Рено? — теперь голос Джанзы стал спокойней, поймав дыхание, он разжал кулаки и массировал суставы. — Я отпущу тебя. На время. С тебя достаточно. Но каждый раз, как попадешься мне на пути, меня не будет волновать, где снова я тебя изобью. Так что обходи меня десятой дорогой…

В одном из окон кто-то захлопал в ладоши, нарушив душераздирающую тишину запущенной аллеи.

Джанза прислонился спиной к кирпичной стене, расслабив колени, он стоял и смотрел на Джерри. Он почувствовал, что у него в душе что-то пересохло, чего-то стало не хватать. Пока он бил Рено, куда-то исчезли его грубость и сексуальное возбуждение. Словно что-то потерялось. И он не мог ответить себе на вопрос — что? Ему была ненавистна улыбка на лице Рено, и ненавистно то, о чем эта улыбка говорила.