— Ты все чересчур упрощаешь, — не слишком уверенно сказала Таня. — И почему бы тебе не поучиться у приятеля вежливости? Ты ведь даже не умеешь нормально разговаривать с женщиной!

Крашенинников положил ноги на спинку соседнего стула и допил оставшуюся водку.

— Никогда и ни у кого не собираюсь ничему учиться! — отчеканил он. — Полюбите нас черненькими… Пойди-ка сюда! Я соскучился по тебе, Танька!

— Не пойду! — закапризничала Таня. — Сначала нужно выяснить, пара мы с тобой или нет!

— Ну и как ты будешь это выяснять, умница-разумница? — Виктор полюбовался синеватой антенкой дыма, медленно поднимающегося к потолку. — И как долго? А что ты будешь делать, если обнаружишь ненароком, что мы все-таки не пара?

— Пока не знаю, — заявила Танька. — Ни того, ни другого, ни третьего! Но это не имеет никакого значения.

— Как мало ты знаешь… — Виктор задумчиво погладил ладонью синий дымок. — Просто ни хрена… А что вообще, по-твоему, имеет значение? Боюсь, что до этого ты тоже пока еще не додумалась.

Таня ничего не ответила, вдруг притихнув и печально опустив подбородок на руки. Виктор бросил на нее беглый взгляд. Смешная, беззащитная, глупая сыроежка осенняя…

— Ты сидишь, как Аленушка у пруда… О чем ты сейчас думаешь?

— О тебе, Витя, — неожиданно сказала Таня. — О тебе я могу думать?

— Да что ты говоришь? — Виктор с интересом повернулся к ней, резко крутнувшись на стуле и едва не опрокинув его вместе с собой. — И что ты обо мне надумала?

Таня еле сдержалась от смеха.

— "Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места?" — радостно закричала она. — Витька, ты сейчас упадешь!

Виктор тоже засмеялся и вдруг с тоской осознал, что не знает, как ему себя вести и что делать… Что теперь он, здоровый мужик и порядочный балбес, жутко, просто панически боится ее, страшится до нее дотронуться и снова ненароком повредить ей, маленькой и нежной, что-то опять сломать и нарушить в слабом и нестойком, ранимом существе, в этом худеньком теле… Он вообще не умеет с ней обращаться. Вариант непросчитанный.

Как свободно и легко было ему всегда с его девками, не доставляющими ни забот, ни хлопот, ни большого удовольствия… Если уж честно. Разбитные, шумные, веселые, они запросто входили в самые разнообразные компании и подошли бы любому и каждому. И ни одна из них ему бы не подошла. Никогда, ни за что. Ни за какие коврижки!

— "Знать не можешь доли своей", — промурлыкал Виктор.

— Это не факт, — передразнила его Таня и глянула своими странными, одновременно веселыми и грустными глазами. Она одна умела так смотреть. — А если обратиться к гадалке?

Виктор осторожно вытянул длинную руку и потрогал ее за нос. Ничего, не развалилась. Даже не отодвинулась. Можно попробовать еще… Сидит тихо и молчит. Словно ждет чего-то. Да чего от него дождешься, от идиота необструганного? Склеил чувиху, валенок!..

— Таня… — глухо и быстро заговорил Виктор, опуская ноги на пол. — Понимаешь, какая вышла история… Только ты, пожалуйста, не смейся, хотя я, конечно, ужасно смешон и все такое прочее… Но теперь я сам начал бояться… И ничего не могу с собой поделать.