Взрыв на даче Столыпина

Убийство прокурора Павлова. И. Сакуров

В последний месяц года лишились жизни еще три крупных чиновника.

Девятого декабря 20-летний боевик Ильинский убил одного из старейших и влиятельнейших деятелей «реакционного» лагеря графа Алексея Игнатьева, тверского генерал-губернатора.

Двадцать первого декабря член «Боевой организации» Кудрявцев на глазах у многочисленных свидетелей застрелил столичного градоначальника фон дер Лауница, на которого покушались и прежде.

Двадцать седьмого декабря был убит главный военный прокурор Павлов, которого называли «вешателем», поскольку он был непосредственным создателем закона о военно-полевых судах. Генерал знал, что на него охотятся революционеры, и не выходил за пределы стен Главного военного суда, где у него имелась служебная квартира. Эсер Егоров проник во внутренний сад, переодевшись в военную форму, и застрелил прокурора, когда тот прогуливал своих трех пуделей. Финальный аккорд кровавого года прозвучал особенно зловеще — как знак того, что враги революции нигде не укроются от возмездия. Террористы казались вездесущими и всемогущими (даже чинам Охранки, которая держала на жаловании главу «Боевой организации» Азефа).

Всего за этот страшный год террористы убили и ранили более полутора тысяч государственных служащих. В отместку скорый столыпинский суд повесил и расстрелял почти шестьсот человек.

Тысяча девятьсот седьмой год

В мире ничего грозного не происходило — наоборот, летом в Гааге состоялась вторая мирная конференция, на которой звучали всякие прекраснодушные декларации, но в России по-прежнему стреляли, взрывали, вешали, бастовали и разгоняли забастовки.

Количество жертв террора было не меньше, чем в 1906 году, а повешенных вдвое больше, но из высшего эшелона власти никто не пострадал — радениями Азефа, на которого буквально молилось полицейское начальство.

Зато террор пошел вширь и вниз, теперь направленный главным образом против местных чиновников и стражей порядка. Контролировать эту партизанскую войну было невозможно — «Боевая Организация» к ней отношения не имела.

Две попытки убийства государственных людей первого уровня были неудачны. В Москве член «Б.О.» Севастьянова бросила бомбу в генерал-губернатора Гершельмана, но только сама себя покалечила. Идея поручить бомбометание, требующее изрядной физической силы, «согбенной, худенькой» Севастьяновой (так ее описывает соратница), принадлежала Азефу. С огнестрельным оружием женщины-террористки управлялись лучше.

Второе громкое покушение — на отставника Витте — вообще организовали не революционеры, а черносотенцы, плохо владевшие динамитным ремеслом (их бомбы не взорвались).

Опишу два самых впечатляющих эпизода террористической «кампании» 1907 года.

Совершенно кинематографическая история произошла в Пензе, где Анатолий Гитерман возле городского театра убил губернатора Александровского.

Вот как описывает это событие И. Кошко, назначенный губернатором на смену убитому: «Только что Александровский вышел на подъезд, к нему из толпы в театре подбежал какой-то молодой человек и выстрелил в голову, убив наповал, так что он не успел даже и вскрикнуть. Помощник полицмейстера Зорин и старший городовой бросились задержать преступника, он того и другого тут же поочередно застрелил и сам устремился на сцену, ища там выхода для артистов.