В правительстве обеих стран имелись как сторонники войны, так и сторонники компромисса, но каждое новое унижение усиливало позиции японских «ястребов».

В России, кроме Витте, в ту пору министра финансов, вооруженного столкновения не желал и военный министр А. Куропаткин. Он даже отправил государю специальный доклад. «Написал, что война с Японией будет крайне непопулярна в России, что противоправительственная партия воспользуется этой войною, чтобы увеличить смуту», — записывает в дневнике министр.

Но были у «жесткой» линии и влиятельные сторонники, прежде всего министр внутренних дел Плеве, доказывавший обратное: война-де, наоборот, отвлечет общество от смуты. Кроме того, у царя появились активные помощники, не занимавшие больших постов, но целиком и полностью разделявшие идею Николая о «большой азиатской программе». В обществе эту лоббистскую группу прозвали «безобразовской кликой» по имени А. Безобразова. Этот отставной чиновник невысокого ранга еще в 1896 году подал на высочайшее имя докладную записку с обоснованием неизбежности и даже полезности конфронтации с Японией. В дальнейшем идея приобрела вид развернутой программы действий. Предлагалось учредить на Дальнем Востоке особое наместничество; наращивать военно-морское и армейское присутствие, а также форсировать проникновение в Корею. Для достижения последней цели Безобразов и его единомышленники предлагали учредить товарищество якобы для лесопромышленных работ на территории Кореи, а при товариществе будет нечто вроде частной армии, «лесной охранной стражи», которая и станет инструментом экспансии. (Ту же тактику в свое время использовали англичане при завоевании Индии.) При этом лесная концессия кроме политических целей преследовала и коммерческие, но это не афишировалось. Будущий премьер-министр В. Коковцов, в то время государственный секретарь, пишет с некоторым недоумением: «От Вонлярлярского [золотопромышленник, партнер Безобразова] я узнал также, но тоже как-то вскользь, что государь дал некоторую сумму денег из своих личных средств на концессию на [реке] Ялу, что дал их и великий князь Александр Михайлович».

Постепенно наверху укрепляется мнение, что богатую и сравнительно (по китайским меркам) малолюдную Маньчжурию неплохо было бы вообще присоединить к России. Со временем этот проект получил название «Желтороссия». Приамурский генерал-губернатор Н. Гродеков докладывал: «Отказаться от господства над Маньчжурией и допустить не только постороннее, но даже китайское влияние в этой стране мы не можем, не рискуя нашими интересами первостепенной важности» (в виду имелись, естественно, интересы имперские).

Базой колонизации должна была стать Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД), вдоль которой планировалось построить десятки городов и поселков, где жили бы русские переселенцы. Была создана еще одна частная армия, «Корпус пограничной стражи». Формально она должна была защищать железную дорогу, но на деле обеспечивала российское владычество в будущей «Желтороссии». Служили в «Корпусе» казаки, платило им министерство финансов. Предполагалось, что в дальнейшем этот контингент преобразуется в Сунгарийское казачье войско.

В 1903 году сторонники российской «жесткой линии» взяли окончательный верх. Упрямого Витте убрали из министров. Куропаткин ограничивался увещеваниями, которых царь уже не слушал. На Дальнем Востоке учредили наместничество во главе с адмиралом Е. Алексеевым, наделенным чрезвычайными полномочиями (это был член «безобразовской клики»). Сам Безобразов получил должность статс-секретаря.

Из Токио зорко наблюдали за этими демаршами. Там полным ходом шла подготовка к неизбежной войне. Японское правительство, в отличие от Плеве, не рассчитывало, что она будет «маленькой», но надеялось, что победоносной.