Живя в Париже, Рачковский весьма успешно выслеживал революционеров-эмигрантов, проявляя незаурядную изобретательность (например, оплачивал газетные кампании во французской прессе, направленные против «нежелательных иностранцев»). Нечистоплотный в финансовых делах, он был уволен по приказу министра Плеве, но когда того убили, вернулся на службу и опять пошел в гору. (Есть серьезные основания полагать, что убийство Плеве произошло не без участия Рачковского, но об этом чуть ниже.) Одной из инициатив предприимчивого Петра Ивановича была провокация с запуском фальшивых «Протоколов Сионских мудрецов», призванных разжечь антисемитские настроения. Главным агентурным достижением стала вербовка бывшего предводителя рабочего движения Гапона.

Рачковский дослужился до генеральского чина и должности вице-директора Департамента полиции.

Тайные агенты, как внедренные, так и перевербованные, употреблялись полицией всегда, но теперь утвердилась практика активного использования агентов-провокаторов, которые иногда сами создавали нелегальные кружки или заговоры, участники которых затем арестовывались. Считалось, что провокаторы — это такие «санитары леса», ведущие профилактическую работу по нейтрализации потенциально опасного контингента, на самом же деле подобное интриганство помогало честолюбцам продвигаться по службе: они победно рапортовали об очередной победе над подпольем и получали награду или повышение. Особенно активизировалось провокаторское движение в периоды революционного затишья, когда чрезмерно разросшимся органам безопасности требовалось демонстрировать свою актуальность. После 1907 года, когда революционное движение в основном было раздавлено, машина продолжала работать на полном ходу. Начальник московского охранного отделения А. Мартынов, автор мемуаров «Моя служба в Отдельном корпусе жандармов», писал: «Без хорошего провокатора невозможно сделать карьеры… Солидный “сотрудник” — это успех, это повышение, награды, бесконтрольные суммы, власть».

П.И. Рачковский

Классическим примером полицейской провокации была деятельность Зинаиды Гернгросс-Жученко, внедренной в революционное движение еще в середине девяностых и продержавшейся в нем больше пятнадцати лет.

Жандармский генерал Заварзин пишет, что она работала «из любви к таинственному, риску и отчасти авантюризму». Среди самых успешных провокаторских операций, проведенных «агентом Михеевым» (из конспирации агентка проходила под мужской кличкой), была организация покушения на царя во время коронации — Жученко сама помогла пылким студентам сделать бомбу, а потом сдала их полиции.

Потом она точно так же «помогла» эсерке Фрумкиной подготовить покушение на московского градоначальника Рейнбота, снабдила ее пистолетом — и отправила на виселицу. Посодействовала Жученко и карьере знаменитого Курлова, будущего начальника Жандармского корпуса. Эсер Пулихов бросил в него бомбу, которая не разорвалась, потому что акцию устроила «товарищ Жученко». В результате Курлов получил повышение, Пулихова казнили, а провокаторша удостоилась очередной награды.

Будучи в конце концов разоблачена, эта мутная особа по личному указанию императора получала «поистине княжескую пенсию» (цитата из ее благодарственного письма).

П. Щеголев, после революции исследовавший архивы Департамента полиции, пишет, что на секретную агентуру тратились большие деньги — 600 тысяч рублей в год, но намного дороже обходился репутационный ущерб: «Эту сумму нельзя признать огромной в сравнении с тем количеством мерзости и растления, которое вносилось в русскую жизнь этим институтом секретного сотрудничества».

Еще опаснее была широко практиковавшаяся технология «двойного агентства» — когда завербованный революционер, продолжая свою антиправительственную деятельность, в то же время находился под контролем полиции.