|
Я, тем не менее, до неприличия изобиловал деньгами после своих американских выходок и пренебрежительно бросил, что вообще-то намеревался приобрести первый оттиск на веленевой бумаге. Личность напомнила мне, что такового существует всего один образчик, и тот содержится в альбоме Сэмюэла Пипса, хранящемся в Библиотеке некоего места под названием «Колледж Магдалины», что располагается в городке, именуемом Кембридж и знаменитом нездоровыми учеными мужами и перепончатолапым крестьянством. Сорок минут спустя он передал мне офорт и вручил стакан неожиданно пристойного хереса, а я расстался с пачкой вульгарных банкнот крупного достоинства. Над самым большим шкафом с офортами у личности висела скрижаль красного дерева с высеченными в ней словами одного из моих любимейших писателей — Псалмов, ХХ:14: «“Дурно, дурно”, говорит покупатель, а когда отойдет, хвалится». Стоило мне шаткой походкой побрести прочь, ворча себе под нос, как личность обратила на нее мое внимание.
— Есть писатель и получше, — прорычал я в ответ, — и зовут его Псалмы, XVIII:20. И вот он говорит: «Кто спешит разбогатеть, тот не останется ненаказанным». — Мне показалось, что тут-то я его и поймал, но личность благожелательно осведомилась, кого из нас я имел в виду. Выиграть невозможно, понимаете? Просто невозможно. Обычные торговцы искусством в свободное время — люди из плоти и крови, но честные продавцы офортов — совершенно иная порода.
Вот вам то, что мы, ученые, называем экскурсом. Ежели вы честный человек, следующие страница-две никак не представляют для вас ни малейшего интереса. Вы честный человек? Уверены? Хорошо, тогда обратитесь к стр. 82, поскольку эта часть посвящена описаниям того, как люди распоряжаются денежными суммами, ранее принадлежавшими другим людям. Изымать крупные штуфы денег у других людей, как мне рассказывали, — довольно несложное действие для тех, кто физически силен, храбр и не мучается кошмарами, если приходится бить людей по голове или же иными способами нарушать закон. Вводить их в фискальную систему вновь на свое собственное имя — до крайности другое дело. Рассмотрим несколько примеров, начиная с самого дна. (А) Обычный негодяй-простак, чья единственная задача — умыкнуть автомобиль для побега перед самым событием, а после — стереть с него отпечатки, сиречь «пальчики». Он получает, быть может, какие-то 500 «лошадок» старыми однофунтовыми купюрами и, презрев предостережения старших, разбрасывается ими по местному пабу, угощая выпивкой всех и каждого. Мальчики в синем забирают его в течение 72 часов и любезно просят сообщить имена этих старших. Он им не говорит — не из соображений воровской чести, а потому, что старшие были сообразительны и поостереглись вверять ему свои имена. Для негодяя-простака дело принимает неважнецкий оборот, поскольку легавым нужно тщательно удостовериться, что он этих имен действительно не знает. И оказавшись наконец перед лицом магистрата в полицейском суде, он часто бывает утомлен. (Б) Несколько менее простой негодяй с разумной жилкой трусости, который узнаёт о поимке негодяя (А). В глухую полночь он забирает свои 1000 фунтов старыми купюрами, вываливает их в ближайшей общественной уборной, телефонной будке или ином мерзко пахнущем месте, а наутро возвращается к честному ремеслу торговца металлоломом или чем они там еще торгуют. (В) Сладкоречивый тип, который не сделал ничего, кроме как «навел» на дело. Он вспарывает матрас «Сладко-Соня» и уминает туда свои 25 000 фунтов, пока супруга красится в синеватый оттенок у парикмахера. Через восемь-девять месяцев, уже считая, что все безопасно, он покупает бунгало и депозит выплачивает наличными. К нему заходят поболтать два славных джентльмена из Управления налоговых сборов; уходят вполне удовлетворенные. Пока он подавляет вздох облегчения, поболтать к нему заходят два не менее славных джентльмена в синих мундирах; они предлагают ему захватить с собой зубную щетку и пижаму. |
