Человек в кепке рядом с шофером нервно теребил предохранитель пистолета-пулемета “Стэн”, трое других пассажиров теснились на заднем сиденье. Каждый слышал, как колотится сердце соседа, — у всех они бились учащенно. Только Сабо сидел с беззаботным видом. Пэл рядом с ним до хруста сжимал пальцы в кармане брюк: чем дольше он размышлял, тем больше убеждался, что группа встречающих подготовлена плохо. Нельзя было ехать всем вместе: стоило предусмотреть две машины или послать вперед разведчика на велосипеде. В одной машине они могли попасться первому же патрулю. Да и оружия маловато. Кроме мужчины с пистолетом-пулеметом, у него и у Сабо были служебные кольты, а у шофера — старый револьвер. Недостаточно. Им нужно было послать по крайней мере двоих стрелков со “Стэном”. С французскими полицейскими они, наверно, справятся, а вот с немецкими солдатами — нет. Сабо заметил тревогу молодого агента и незаметно ободряюще кивнул ему. Пэл немного успокоился: Сабо человек опытный, прошел обучение для ответственных за встречу самолетов королевских ВВС.

После того как некоторые встречающие стали водить все свое семейство поглядеть на посадку, или, еще того хуже, вслед за группой являлось полдеревни, дабы прибытие английского самолета прошло в атмосфере народного празднества, британцы выпустили строжайшие инструкции. Отныне всех ответственных за встречу обязали пройти недельный курс в Тангмере под руководством пилотов 161-го эскадрона ВВС, и из Лондона пришел приказ: никаких родных, никаких друзей. Только члены группы, обеспечивающей посадку, каждый строго на своем месте. В противном случае пилот мог пристрелить нежелательных лиц, а то и вообще улететь обратно не приземляясь.

Но и Сабо, несмотря на внешнее спокойствие, изрядно нервничал и в душе ругал себя на все корки. Как он мог быть таким неосторожным! Даром что во время учебы в разных местах все детали рассматривались вдоль и поперек, работа на местности — другое дело. Они получили по Би-би-си сообщение, что вечером прибудет самолет. Сперва он колебался: не хватало двух человек, которые обычно обеспечивали безопасность посадки. Но выбора не было — вылет уже дважды откладывался из-за неблагоприятных погодных условий над Ла-Маншем. Он заменил двух стрелков одним, надежным, но неопытным. И теперь жалел об этом, особенно слыша раздражающие щелчки, когда человек на переднем сиденье теребил свой пистолет-пулемет: нервный стрелок — скверный стрелок. А их безопасность во многом зависела от него.

Наконец грузовик остановился на обочине неизвестно где. Пятеро пассажиров бесшумно вышли. Шофер вытащил из бардачка старый револьвер и, заткнув его за пояс, остался у машины, весь обратившись в зрение и слух. Сабо повторил приказ двум другим подчиненным, и те скрылись на гигантском поле, стоявшем под паром. Первый стрелок залег в сырой траве на холмике метрах в двухстах и, зарядив “Стэн”, следил в прицел, не появится ли в темноте что-то подозрительное. Второй, помощник Сабо, воткнул в землю три фонаря, разметив полосу в форме буквы L, верхняя точка которой указывала направление ветра. Сабо, с выключенным фонариком в руке, проконтролировал, насколько точно выполнены его указания и еще дважды проверил направление ветра. Пэла охватило тревожное нетерпение. Сабо поглядел на часы, подождал еще несколько минут, потом приказал зажечь огни. В один миг пустынное поле превратилось в посадочную полосу, и Сабо гордо оглядел свой тайный аэродром. Участок шириной в двести — триста метров и длиной почти в километр был одним из лучших в округе для посадки самолетов: однажды здесь даже приземлялся бомбардировщик “Хадсон”. Для Уэстленд “Лайсендер”, прилетающего сегодня вечером, хватило бы и половины полосы.