|
Лишь тайны своей металлургической промышленности, секрет выработки бронзы, которой придавалась крепость стали, бережно хранились атлантами. Восстания были редки. Но если они были, их подавляли с беспощадной жестокостью. Высота научных знаний касты жрецов и варварская пышность и жестокость правления уживались в Атлантиде. Покончив с Вестником Солнца, царь обратился к Шишену-Итца: - У тебя что? - Трижды великий, могучий, непобедимый... - Короче. Мы одни, и у меня немного времени до восхода солнца. - Верховный Совет жрецов просит подтвердить на новый год прежний порядок взимания десятины в пользу храмов со всех государственных доходов. - Довольно будет и пятой части. Жрецы скоро будут богаче меня. - Но это вызовет недовольство и даже, может быть... Царь нахмурил брови. Над его длинным носом легли две глубокие складки - признак сдерживаемого гнева. - Что такое?.. Недовольство?.. Жрецы забываются. Они берут на себя слишком много. Они хотят управлять от моего имени. Я не могу потерпеть ограничения моей власти!.. На заседаниях Верховного Совета жрецы стараются подавить мой авторитет авторитетом своих знаний. А если я и настаиваю на своем, они призывают авторитет божества. Воля богов для меня священна, но так ли интересуются боги нашими земными делами, как это представляют жрецы? Довольно! Я слишком долго терпел своеволие! Отныне в Совете вместо семи Верховных жрецов будет только три. Четыре места я отдаю военачальникам и лицам царствующего дома Посейдонисов. Заготовь приказ! Шишен-Итца вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот. - Великий царь... - Довольно слов! Я хочу быть великим на деле... - Пусть гнев твой обрушится на меня, но это невозможно... - Ну, теперь они не скоро кончат, - шепнула Сель и, дернув няньку за одежду, побежала по крутой малахитовой лестнице. Нянька ковыляла вслед за нею, тряся старой головой. - Быть беде.., быть беде... Не может быть здорово тело, когда руки ссорятся с головой... - Что ты ворчишь там? - Нельзя обижать жрецов! Гнев богов страшнее царского гнева! 4. АДИШИРНА-ГУАНЧ Сель подошла к высокой золотой стене, ограждавшей Золотые Сады. У стены была низкая дверь. Вынув из-под плаща бронзовый ключ. Сель открыла замок, пружина которого издала мелодичный звон. Тяжелая дверь подалась с трудом. - Идем! Ца тяжко вздыхала и колебалась. - Ну, оставайся здесь, если боишься. Я одна пойду! - решительно сказала Сель и проскользнула в полуоткрытую дверь. Сгорбившись, кряхтя и мотая головой, старуха последовала за нею. В проходе она зацепилась платьем за острый край золотого листа и изорвала платье. - Не к добру это.., не к добру, - ворчала она. А Сель уже стояла на высокой площадке и смотрела как зачарованная на волшебную картину, расстилавшуюся перед нею. Золотые Сады спускались широкими террасами. |
