— Ты уж извини…

Он мягко закрыл тяжелую дверь и дважды провернул ключ. Второй замок трогать не стал.

* * *

Спал я крепко и впервые за последнее время проснулся, чувствуя себя отдохнувшим.

Завтрак я готовил себе сам. Блондин Леха страдал с похмелья и не был расположен к общению с кем-либо, кроме пивной бутылки. Коля, как я понял, занимался чем-то в гараже, а Саша болтался по комнатам первого этажа, держа в руках помповое ружье.

К полудню прикатили двое посланцев Гай-макова, похожие на агентов ФБР из кино. Мы расположились в моей комнате. Агенты аккуратно повесили на вешалки свои одинаковые светлые пальто, синхронно пригладили волосы и уселись за стол, не переставая жевать резинку и раскрывая свои дипломаты. Как я заметил, агент № 1 предпочитал ментоловую жвачку, а его напарник довольствовался клубничной.

Они начали меня допрашивать квалифицированно и быстро. При этом агент-«клубни-ка» что-то помечал в своем блокноте, а агент-«ментол» неотрывно сверлил меня взглядом. Если бы я пытался врать, запутался бы уже на пятой минуте. Но я говорил в основном правду, да и какой-никакой опыт у меня был. Задав последние вопросы, агенты удовлетворенно посмотрели друг на друга, после чего «ментол» заметил:

— Я рад, Федор Ильич, что мы нашли общий язык.

Я был рад намного больше, но говорить этого не стал.

— А теперь, Федор Ильич, я вынужден попросить вас заново повторить то же самое. Пожалуйста.

Я выругался и принялся пересказывать свою историю. Теперь «ментол» что-то писал в блокноте, не переставая размеренно жевать и кивая мне головой, а «клубника» смотрел на меня. Взгляд у него был слабее, чем у напарника. Такого в принципе можно было обмануть.

Когда я замолчал, они опять удовлетворенно переглянулись…

Вечером в комнату забрел Саша. Судя по всему, он успел принять стакан и ему хотелось поговорить. Он тяжело опустился на стул, поставив ружье между ног. Закурил, помолчал и стал рассказывать о своей жене, о том, как они расстались. Я никогда не любил подобных разговоров, не понимая, как можно да и вообще зачем нужно рассказывать постороннему такие вещи.

Он монотонно бубнил. Меня клонило в сон. Он был неплохим милиционером и честно воевал, но жить с ним, пожалуй, было сущим мучением. Удивительно, как жена терпела его столько лет…

Я закемарил и часов в десять вскочил, растеряв остатки сна. Никакой видимой причины для беспокойства не было, но я ощущал тревогу. Прислушался. Внизу бормотал телевизор, да где-то за стенами поскрипывало дерево. Я обул ботинки и спустился в гостиную.

Коля и Саша сидели на диване, Леха — в кресле у камина с бутылкой в руке, а в кресле, отодвинутом в угол и развернутом к экрану, застыл агент-«клубника». Он был в сверкающей белой рубашке, на поясе в желтой кобуре из толстой кожи у него висел револьвер. Такой же, как и тот, что я отобрал у Столяра. На мое появление отреагировал только Саша, подняв голову, он печально посмотрел на меня и переложил ружье на другое колено.

Я взял свободный стул. Показывали какую-то телеигру с немыслимыми призами.

Через полчаса агент поднялся и объявил: — Все, я поехал. Саша, закрой ворота.

Они вышли.

Телеигра завершилась, и после рекламного блока стали передавать «Криминальную сводку».

Когда на экране под звуки милицейских сирен и автоматных очередей появилась заставка, вернулся Саша.

Я понял, почему проснулся.

Камера показывала воткнувшийся в столб, изрешеченный пулями красный «вольво» с распахнутыми дверями и застывшими на сиденьях трупами. Разорванный мощным взрывом, обгоревший кузов микроавтобуса. Репортер неторопливо пояснял, что три часа назад произошла перестрелка. Неизвестные, вооруженные автоматами и гранатометом, атаковали две автомашины, где находились шесть человек: адвокат Юрий Гаймаков со своим водителем, а также директор и сотрудники охранного предприятия «Квадрат».