— Зачем изучать то, что можно узнать из учебников? — говорил он. — Вот скука-то! Я хочу разгадывать то, чего никто, кроме меня, не сможет разгадать.

— Но как же ты сможешь, не учась, разгадать то, чего не могут разгадать мудрейшие ученые? — говорила бабушка.

Но Эдмунд ее даже ответом не удостаивал и продолжал прогуливать уроки. При этом он был мальчик действительно очень добрый и жалел своего учителя за то, что тот вынужден тратить время и нервы на ученика, который не хочет ничего учить, а хочет только разгадывать тайны, в то время как в классе полно учеников, жаждущих изучить теорему Пифагора, закон Ома, мифы Древней Греции, правила правописания шипящих, и много, много чего еще.

Бывало, конечно, что и другие ученики тоже прогуливали уроки — убегали в ближний лесок собирать орехи, грибы или дикие сливы. Но Эдмунд к ним никогда не присоединялся. Пригородные рощицы и полянки его не привлекали. Его манили к себе дальние горы с крутыми склонами, поросшими громадными темными елями, со скальными пещерами, откуда время от времени доносились какие-то странные разноголосые вопли. Звуки эти пугали горожан, и они никогда не ходили в горы. А Эдмунд ходил, потому что ему очень хотелось разгадать, кто издает эти вопли.

Однажды он изобрел — сам, без посторонней помощи — необычный фонарик: в большой граненый стакан он вставил свечу, которую вытащил из бабушкиного подсвечника. Ее свет отражался в гранях стакана, и получалось очень ярко и красиво. Конечно, в этот день Эдмунд не ходил в школу, а когда на следующий день пришел — учитель высек его розгами за прогул без уважительной причины, хотя Эдмунд пытался объяснить, что изобретал фонарь — разве это не уважительная причина?

Назавтра Эдмунд встал очень рано, положил в карман два бутерброда с сыром, яблоко и два крутых яйца — то, что бабушка приготовила ему на завтрак, взял свой фонарь и отправился в горы, исследовать пещеры.

Фонарь великолепно выполнял свое назначение. Его переливчатый свет делал пещеры красивыми и таинственными. Из темноты возникали сталактиты, сталагмиты и другая всякая пещерная экзотика, о которой вы можете подробно узнать из учебников по географии или из научно-популярных журналов для юношества. Но Эдмунда вся эта спелеология не особенно интересовала. Ему хотелось найти того, кто издает звуки, пугающие горожан.

Он переходил из пещеры в пещеру, но никого не обнаруживал. Наконец он устал и сел отдохнуть на камень перед входом. И тут он услышал те самые звуки, причем, ему показалось, что издает их не одно существо, а три, потому что звуки явно делились на три тона. Один — заунывный, воющий и рычащий, будто за стеной после сытного обеда храпел старый, грузный джентльмен; второй — повизгивающий, писклявый; а третий напоминал жалобное кудахтанье заблудившегося цыпленка, если представить себе этого цыпленка ростом со стог сена.

«По-моему, — сказал себе Эдмунд, — тот, который кудахчет, находится ближе, чем другие».

Он обошел пещеру и увидел в дальнем углу, довольно высоко в стене, большое отверстие. Вскарабкавшись по выступам камней, он заглянул в это отверстие и увидел длинный каменный коридор. Из глубины его доносились — причем, гораздо явственнее, чем прежде, кудахтающие звуки, в которых ясно можно было различить нотки мольбы и безнадежности.

«Кажется, я, наконец, разгадаю тайну»! — прошептал Эдмунд. Он влез в отверстие и двинулся вперед.

Каменный коридор то сужался, то расширялся, то плавно изгибался, то резко поворачивал и вел все вниз, вниз и вниз. И вдруг Эдмунду показалось, что свет его фонаря стал гораздо ярче. Но тут же он понял, что кроме его фонаря засветилось еще что-то. Это был бледно-золотистый свет в самом конце коридора.

«Может, это светит огонь из центра Земли?» — подумал Эдмунд, который не мог все-таки вообще ничего не знать из того, что проходили в школе.