|
Подумайте над этим, Шэнноу. – По-вашему, я не думал? Один раз я попытался, но еще до того, как я ее потерял, мне стало ясно, что это не для меня. Я не создан для счастья. Меня терзает неискупимая вина перед этим ребенком, Нои! – Это не вина, мой друг. А горе. И тут есть разница. Я не хотел бы обладать вашим искусством, но тем не менее оно необходимо. В моем собственном времени у границ моей страны обитали дикие племена. Они устраивали набеги и убивали. Пендаррик их уничтожил, и мы все начали спать спокойнее. До тех пор, пока человек остается охотником-убийцей, будет существовать нужда в воинах вроде вас. Я могу носить свои белые одежды и молиться без тревог. Зло облекается в черное. Но всегда нужны серые всадники, чтобы охранять границу между добром и злом. – Мы играем словами, Нои. Серый цвет лишь более светлый оттенок черного. – Или более темный оттенок белого. Вы чужды злу, Шэнноу. Вас томят сомнения в себе. И это вас спасает. Вот в чем опасность для Пастыря. У него нет сомнений – поэтому он способен сотворить страшное зло. Вот что стало причиной падения Пендаррика. Нет, вы в полной безопасности, Серый Всадник. – В безопасности? Кто может надеяться на безопасность? – Тот, кто ходит с Богом. Давно ли вы искали Его слово в вашей Библии? – Слишком давно. Нои протянул Шэнноу его Библию в кожаном переплете. – Божьему человеку не может угрожать одиночество. Шэнноу взял Библию. – Возможно, мне следовало посвятить свою жизнь молитвам. – Вы пошли по уготованному вам пути. Бог использует и воинов, и священнослужителей. Не нам судить о его помыслах. Почитайте, а потом усните. Я помолюсь о вас, Шэнноу. – Помолитесь о мертвых, мой друг. Когда конь взвился на дыбы и был убит, Шэнноу спрыгнул с седла, больно ударился о землю, перекатился и встал на колени с пистолетами в руках. Грохот выстрелов, вопли напавших на него замерли. Шорох сзади! Шэнноу извернулся и спустил курок. Мальчика швырнуло в траву. Затявкал щенок, подбежал к мальчику и облизал его мертвое лицо. – Какой ты мерзкий человек! – раздался голос. Шэнноу заморгал и обернулся. Совсем рядом стояли два молодых человека, Белые волосы, холодные глаза, – Это была случайность, – сказал Шэнноу. – На меня напали… Я не понял. – Убийца детей, Линдьян. Как нам с ним поступить? – Он заслуживает смерти, – ответил боле щуплый из двоих. – Тут и вопроса быть не может. – Я не хотел убивать этого ребенка, – повторил Шэнноу. Высокий в серебряно-черной тунике шагнул вперед. Его рука замерла над рукояткой пистолета. – Царь царей отдал повеление о твоей смерти. Йон Шэнноу. Хочешь ли сказать что-либо прежде, чем умрешь. – Нет, – сказал Шэнноу, плавным движением доставая пистолет. Пуля ударила его в грудь. Немыслимая боль, пистолет выпал из подергивающихся пальцев. Он рухнул на колени. – Не следует дважды прибегать к одной и той же хитрости, старик, – прошептал его убийца. Шэнноу умер… И проснулся рядом с костром на склоне холма. Рядом с ним крепко спал Нои. Дул холодный ночной ветер. Шэнноу подбросил хвороста в костер и снова завернулся в одеяла. Он стоял в середине арены. А вокруг сидели убитые им люди: Саренто, Веббер, Томас, Ломаке и много-много других, чьи имена он не помнил. На золотом троне сидел, откинувшись, ребенок, по белой тунике на груди расплывалось кровавое пятно. – Вот твои судьи. Йон Шэнноу, – произнес голос, и вперед выступил высокий беловолосый воин. – Вот души убиенных. – Они были плохими людьми, – заявил Шэнноу. |
