– Они были плохими людьми, – заявил Шэнноу. – Почему им дано право судить меня?
– А что дает тебе право судить их?
– По делам их, – ответил Взыскующий Иерусалима.
– А какое преступление совершил он? – загремел его обвинитель, показывая на залитого кровью ребенка.
– Это была неосторожность! Ошибка!
– И какую цену ты заплатил за свою ошибку. Йон Шэнноу?
– Каждый день я уплачиваю ее огнем, жгущим мне душу.
– А какую цену за этих? – крикнул воин, кивая на детей, идущих по центральному проходу. Их было больше двадцати – черных и белых, ковыляющих карапузов и младенцев, девочек и мальчиков.
– Я их не знаю. Это обман! – сказал Шэнноу.
– Они были детьми Хранителей и утонули, когда ты утопил «Титаник». Какова цена за них, Шэнноу?
– Я не плохой человек! – закричал Взыскующий Иерусалима.
– По твоим делам мы судим тебя. Шэннау увидел, что воин протянул руку к пистолету.
Рявкнул его собственный пистолет, но в тот же миг воин исчез, и пуля пронзила грудь мальчика на троне.
– О Господи, только не во второй раз! – простонал Взыскующий Иерусалима.
Его тело дернулось, и он мгновенно пробудился. По ту сторону костра сидела львица со львятами. Едва он приподнялся и сел, как львица зарычала, встала и направилась в темноту. Львята неуклюже побежали за ней. Шэнноу развел костер поярче. Проснувшийся Нои потянулся и зевнул.
– Вы хорошо поспали? – спросил он.
– Давайте свернем одеяла и поедем дальше, – ответил Шэнноу.
* * *Как всегда, когда Пастырь хотел помолиться в одиночестве, он пошел на гору, уходящую под облака. Его путь вел через Медвежий лес, но опасности его не устрашали. Когда человек идет говорить со своим Творцом, никто и ничто не может преградить ему дорогу.
На душе у него было тяжело, ибо люди отвергли его. Именно этого и следовало ожидать – ведь такова всегда судьба пророков. Разве не были отвергнуты людьми Илия, Елисей, Самуил? Разве не отреклись они от самого сына Божьего?
Люди слабы и думают только о том, как набить живот, да о своих ничтожных нуждах.
Точь-в-точь как в монастыре, где все время молятся, а дела не делают.
«Мир полон зла, – сказал ему настоятель. – Мы должны отвратить от него наши лица и молитвами славить Господа».
«Но мир создан Богом, настоятель, и сам Иисус просил нас быть для людей тем же, чем закваска для теста».
«Нет, нас Он не просил, – ответил настоятель. – А только Своих учеников. Но сейчас Армагеддон, настали последние времена. Спасать людей поздно. Они сделали свой выбор».
Он покинул монастырь, взял бедный приход в шахтерском поселке и проповедовал в шатре-колоколе. Но там его нашел дьявол, был он взвешен на весах и найден легким. Люцифер привел на его проповедь девицу, Люцифер вложил ей в мысли плотское желание. О, он старался побороть власть плоти. Но как слаб человек!
Прихожане – не понимая ни искушений, каким он подвергался, ни внутренних его борений – изгнали его из поселка. Но он же не был ни в чем виновен! Это была Божья кара ей – то, что девица повесилась.
Пастырь покачал головой и осмотрелся, внезапно осознав, как далеко он углубился в лес. Он заметил растерзанный труп рептилии. Потом еще один. Остановив лошадь, он поглядел по сторонам. Трупы валялись повсюду. Он спешился и увидел возле куста Шаразад – ее тело было втиснуто под торчащие корни старого дуба. Оно было все в оставленных когтями рваных ранах, однако лицо ее чудом осталось нетронутым.
– Шэнноу был прав, – сказал Пастырь. |