|
– Взгляни-ка, в лунном свете их волосы выглядят совсем белыми. * * *Шэнноу не оставляла тревога. Сны расстроили его, но хуже того: с той минуты, как они поехали дальше, его не оставляло ощущение, что за ним следят. Снова и снова он поворачивался в седле и оглядывал горизонт или менял направление, спешиваясь перед гребнем каждого холма. Теперь город был уже совсем близко, и все-таки тревожное ощущение не исчезало. – Что вас беспокоит? – спросил Нои. – Ведь мы могли бы добраться до города уже давно. – Сам не знаю, – признался Шэнноу. – Почему-то мне не по себе. – Не больше, чем мне на спине этой лошади, – отозвался Нои. Из куста впереди выскочил кролик, и пистолеты Шэнноу уже нацелились на него. Иерусалимец выругался и ударил жеребца каблуками. Город был окружен высокой стеной, но недавние землетрясения испещрили трещинами и ее. Ворот не оказалось, но когда они въезжали в проем, Шэнноу заметил в плитах глубокие выемки, в которые некогда были вделаны петли. – Ворота, – сообщил ему Нои, – были из дерева и бронзы с изображением львиной головы на каждой створке. А за ними начиналась улица Златокузнецов, которая вела в квартал Ваятелей. Мой дом был совсем рядом. Прохожие на улицах останавливались и смотрели на всадников. Но без враждебности, а только с любопытством. Женщин, заметил Шэнноу, было гораздо больше, чем мужчин. Все высокие и статные. Одежда на них почти вся была из кожи, богато вышитая. Он остановил коня. – Я ищу Черную Госпожу, – сказал ой с поклоном, снимая шляпу. Женщина, стоявшая ближе всех к нему, улыбнулась и указала на восток: – Она в Высокой башне с Оширом. – Да пребудет с вами мир Божий, – сказал ей Шэнноу. – Закон Единого да будет вам покровом, – отозвалась она. Копыта их лошадей цокали по каменной мостовой. – В мое время в этот квартал никакие животные не допускались. Запах навоза не очень тешил ноздри живших тут, – сообщил Нои. Перед ними возникло согбенное искалеченное существо, и в памяти Шэнноу молниеносно возник Шэр-ран. Его жеребец встал на дыбы, но он его успокоил ласковыми словами. – Бедняга, – сказал Нои, когда они пустили своих лошадей дальше шагом. Улица расширилась, превратилась в величественную, окаймленную статуями перспективу, которая, прямая как стрела, вела к высокому дворцу из белого мрамора. – Летний дом Пендаррика, – объяснил Нои. – В него включен и Храм. Они подъехали к колоссальной лестнице, более чем в сто шагов шириной, полого поднимающейся к гигантской арке. – Царские ступени, – сказал Нои. Как и перспективу, лестницу обрамляли статуи, изваянные из мрамора, – каждая с мечом и скипетром в руках. Шэнноу ударил жеребца каблуками и въехал на лестницу. Нои спешился и пошел за ним, ведя кобылу на поводу. Когда Иерусалимец поднялся к арке, из тени навстречу ему вышла стройная темнокожая женщина. И Шэнноу вспомнил минуту, когда увидел ее в первый раз – когда она уносила своего сына с остова воскрешенного и вновь погибшего «Титаника». – Амазига? Вы – Черная Госпожа? – сказал он, сходя с седла. – Она самая, Шэнноу. Что вы здесь делаете? – Он заметил напряжение в ее голосе. Отсутствие теплоты в ее взгляде. – Я такой нежеланный гость? – Здесь нет носителей зла, чтобы вы могли с ними разделаться, даю вам слово. – Я здесь не за тем, чтобы убивать. Или вы считаете меня отпетым злодеем? – Тогда скажите, зачем вы здесь? Шэнноу заметил в густой тени арки у нее за спиной какое-то движение. |
