— Послушай, Конан…

— Заткнись! Меня зовут — Амра!

— Хорошо, Амра, не будем ссориться. Доставь меня на Острова, как условились, а там делай, что хочешь. Отдай мне только мальчишку, этого желторотого наглеца, который думает, что может обыграть туранца…

— Но он тебя обыграл.

— Он победил нечестно! Перстень, который у него на пальце, подсказал ему последний, решающий ход.

— Морта сказал, пуантенец выиграл все партии.

— Да, выиграл, Нергал тебя задери! Но условия были такие: если он проигрывает хоть одну, я получаю все, включая его жизнь. А он непременно проиграл бы последнюю, если бы не кольцо…

Лабардо почувствовал пинок в плечо и перекатился на спину. Корсары нависали над ним, словно скалы над маленьким озерцом на дне пропасти. Губы Али подергивались, лицо северянина было спокойно.

— Говори, гусеница, — услышал пуантенец голос варвара, — твой перстень волшебный?

Лабардо кивнул, понимая, что подписывает себе смертный приговор.

— Что я говорил! — торжествующе воскликнул Али. — Я вернул золото, корабль и пленников. А тебя, колдун, ждет страшная смерть…

— Погоди-ка, — перебил его Амра. — Скажи мне, разве перстень двигал фишки по доске?

— Нет, но камень подсказал ход.

— Только один. Я так понимаю, мальчишка сделал все, чтобы расставить фишки нужным образом. Так какая разница, углядел он последний ход сам или с помощью кольца?

— О, Мардук и все небесное воинство! Щенок непременно проморгал бы «божественный трилистник» и сдал бы мне партию!

— Но этого не случилось. Проиграл ты.

Чернокожий Морта забавно хрюкнул и с удивлением уставился на своего капитана. Если Сам Али проиграл, это значит…

— Это значит — пуантенец получит золото, корабль и свободу, — сказал Амра.

И тут же обрушил мощный кулак на голову ближайшего пирата, заставив того проглотить слова, готовые сорваться с губ. Остальные сочли за благо сохранять молчание и не испытывать выносливость своих черепов.

Сам Али злобно глянул на варвара и пожал плечами.

Пожалуй, призови он команду «Белит» к неповиновению, еще посмотрели бы, чья возьмет. Но туранец был расчетлив и решил не испытывать судьбу. В конце концов, с варваром куда удобней разобраться на Барахских островах…

— Хорошо, — сказал он, — поступай, как хочешь. «Белит» — твой корабль, я же — всего лишь гость на его борту. Извини за вспышку гнева и не таи зла. Учти только, что зингарка, которую ты увел с собой на галеру, входит в число тех, кто был ставкой в игре.

— Плевать мне на зингарку, — сказал Амра, — бабу можно взять на любом пассажирском корабле или в порту. Приведите ее на «Ласточку» и пусть убираются.

С глухим ропотом корсары отправились в трюм освобождать пленников. Когда капитан Поулло узнал, что ему возвращают фазелу, груз, ценности и всех людей, он решил, что сошел с ума. Пока его выводили на палубу, капитан то плакал, то смеялся, то молился, то принимался поминать всех демонов преисподней порознь и скопом.

Представ пред очами грозного Амры, капитан хотел было встать на колени, но, вспомнив о гарзейской гордости, только поклонился и застыл, скрестив на груди руки.

— Сажай своих молодцев на весла и отчаливай, — сказал варвар, сплевывая на палубу. — Даю тебе время до заката, а там — игра начнется снова. И, даст Кром, она обойдется без дурацкой «мельницы».

— До заката! — просиял Поулло.